Безопасность непознанных городов
Шрифт:
Она заелозила, пытаясь высвободиться. Затем положила руку Брина себе на грудь. От трех пальцев на этой ладони остались лишь культи, которые под второй фалангой заканчивались черной, прижженной раной. Большой палец исчез полностью. Рука, что легла женщине на грудь, больше напоминала нечто вырытое из гробницы фараона, а не живую человеческую плоть.
Увидев ее, незадачливая партнерша зашипела от страха и отвращения и поспешно отпрянула, тем самым приобретя сувенир — частичку кожи с обугленного пениса. Брина пронзило жгучее,
Она бросилась прочь, торопливо вскочила на ноги. Брин пинком в колено сбил женщину на землю. Затем встал над ней, снова схватил за волосы и принялся дубасить, совершенно равнодушный к тому, что собственная кожа ярко-красными хлопьями оседает ей на грудь. Вскоре женщина обмякла.
К тому времени как она начала приходить в себя, Брин выбил окно в одной из стен вокруг двора и, выбрав осколок стекла, обернул один конец тряпками, чтобы уберечь ладонь от дальнейших повреждений. Впрочем, свое оружие он от женщины спрятал, отложив в сторону. Когда она очнулась, Брин раздвинул ей ноги и поднял кулак, испачканный ее кровью.
Прохожие видели, что происходит, но не вмешивались.
На мольбы о помощи никто не откликнулся, но несколько человек остановились посмотреть и помастурбировать.
— Как тебя зовут?
Брин говорил медленно, прилагая большие усилия, чтобы женщина поняла, но все равно потребовалось повторить несколько раз, то ли потому, что голос звучал невнятно, то ли она еще не совсем пришла в себя.
— Твое... имя?
— Дезире.
— Дезире... желание... очень в тему. Скажи, Дезире, в тебя когда-нибудь засовывали кулак так глубоко, что казалось, будто рожаешь ребенка?
Она молча уставилась на него, вероятно не зная, какой ответ безопаснее.
— Н-нет.
— О, что-то я в этом сомневаюсь. — Брин насмешливо приподнял бровь. — Любая, кто раздвигает ноги псу, наверняка не новичок и в менее экзотическом сексе.
Вместо слов вышло нечленораздельное карканье. С потресканных губ брызнули крошечные кусочки плоти. Женщина по имени Дезире явно не поняла ничего, но все же с вымученным энтузиазмом кивнула.
— Тебе ведь это нравится? Когда рука растягивает все внутри, входит до самого локтя?
Она пробормотала что-то утвердительное.
— Отлично, отлично. Значит, ты будешь в восторге.
Женщина послушно раздвинула ноги.
Лишь осознав, что задумал Брин, она округлила глаза от ужаса и закричала.
20
Вэл перевела взгляд с ножа в руке на Беззубого, распростертого у ее ног в позе геральдического орла. Опухшие гениталии выпирали из обвязанной вокруг них веревки.
Вот так порою кастрируют животных, подумала Вэл.
И все же темная, порочная часть души нашептывала, соблазняя пустить клинок в дело. Вэл даже находила самооправдание: женщины могли поступить как угодно, стоило отказаться. К тому же ей были любопытны собственные ощущения, когда металл начнет резать тело.
Уже одно то, что она предвкушает, даже смакует будущее оскопление парня, пугало. Да она ничем не лучше самых печально известных мясников в истории человечества!
— Если собираешься резать его, делай это сама. — Вэл бросила нож на пол.
Мира пригвоздила ее убийственным взглядом.
— Я тебе сказала...
— А я сказала тебе...
Симона протянула руку из-за спины Вэл и подобрала оружие. Присела возле пленника на корточки и замахнулась, будто косец в ржаном поле. Раздался душераздирающий крик, а затем воцарилась тишина, которую нарушало только бульканье крови. На лицо Вэл брызнули теплые капли: Симона помахала своим чудовищным трофеем, перед тем как швырнуть его в толпу, словно невеста — букет.
Женщины бросились к ее отвратительному призу и устроили свалку, точно буйные детишки за горсть кинутых им конфет.
Крошечные глазки Миры смерили Вэл взглядом, колючим, как осколки стекла. Подойдя к жаровне, толстуха подняла горящую головню и прижгла ей рану только что созданного евнуха. Парень не издал ни звука. Под низким потолком логова завоняло паленым мясом.
Перед глазами у Вэл поплыло. Она осознала, что пытается не дышать.
— Как ты могла с ним так поступить? — прошептала она Симоне.
— Если бы не я, его оскопила бы Мира. Либо ты.
— Нет, ни за что.
— Не зарекайся. Я тоже когда-то так говорила.
— Он умер?
— Вряд ли, но может. Когда это проделывают так грубо, немногие выживают.
У Вэл замутило в желудке. Зажав рот рукой, она поплелась в направлении коридора, ведущего на свежий воздух. Но не успела она выкарабкаться из потайной комнаты, как ее стащили вниз. Кто-то пощипывал и ласкал ей груди, в тело проникали пальцы и отполированные до гладкости дилдо. Разум, сосредоточенный только на кровавой сцене, которой она недавно стала свидетельницей, оставался равнодушен к переизбытку прикосновений, однако тело, не связанное угрызениями совести, охотно отвечало на ласки.
Пока Вэл насильно ублажали, Мира взяла ее за ногу и принялась облизывать пальцы один за другим. Щекотные ощущения были приятны, незнакомы. Вэл закрыла глаза. Услышав металлический щелчок, она слишком поздно поняла, что Мира надела ей на лодыжку кандалы и пристегнула их к той же цепи, которая недавно удерживала бедного парня.
— Зачем? Отпусти!
— Не сопротивляйся, — шепнула Симона. — Это лишь ненадолго... пока ты не освоишься.
— Дай-ка догадаюсь: пока я не пойму, что ваши желания на самом деле и мои тоже.