Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

Вудхаус Пелам Гренвилл

– Скоро, но еще не сейчас. Я же тебя столько времени не видела. – Она кивнула на бультерьера: – Посмотри, как Томми застыл на месте и смотрит на меня во все глаза. Не может поверить, что я и вправду вернулась. Ты знаешь, на «Мавритании» был молодой человек с точно такими же глазами, как у Томми, – карими и ясными. И у него была манера застывать и смотреть во все глаза, совсем как Томми сейчас.

– Будь я там, – гневно отозвался отец, – я бы оторвал ему голову.

– И вовсе нет, потому что он, я убеждена, на самом деле очень милый молодой человек. И подбородок у него похож на твой, папочка. А к

тому же ты не смог бы добраться до него, чтобы оторвать ему голову, потому что он ехал во втором классе.

– Во втором классе? Так ты с ним не разговаривала?

– Это было невозможно. Не мог же он кричать мне что-то через поручни! Просто, пока я гуляла по палубе, он всегда стоял на том же месте.

– И пялился на тебя?

– Не обязательно на меня. Вероятно, он просто смотрел вперед по курсу парохода и грезил о какой-нибудь девушке в Нью-Йорке. Не думаю, что ты можешь извлечь из этого что-то романтичное.

– И никакого желания не имею, моя дорогая. Принцы вторым классом не путешествуют.

– Но он мог быть принцем, путешествующим инкогнито.

– Куда вероятнее, что коммивояжером, – проворчал мистер Макичерн.

– Коммивояжеры часто бывают очень симпатичными.

– Принцы гораздо симпатичнее.

– Ну, я иду спать и увижу во сне самого-самого симпатичного. Вперед, собаки. Перестань кусать мою тапочку, Томми! Почему ты не берешь пример с Растуса? Правда, ты же не храпишь, верно? А ты не ляжешь, папочка? По-моему, ты повадился засиживаться допоздна и обзавелся всякими другими дурными привычками, пока меня не было. И конечно, чересчур много куришь. Когда докуришь эту сигару, до завтра не смей и думать о следующей. Обещаешь?

– Ни единой.

– Ни единой. Я не допущу, чтобы мой отец уподобился персонажам из журнальной рекламы. Ты ведь не хочешь испытывать внезапные стреляющие боли?

– Нет, милочка.

– И принимать всякие жуткие лекарства?

– Нет.

– Ну, так обещай.

– Ладно, милочка, обещаю.

Когда дверь закрылась, он бросил в пепельницу дотлевающий окурок и еще несколько минут просидел в задумчивости.

Затем извлек из ящичка новую сигару, раскурил ее и возобновил штудирование записной книжицы.

Глава 5. Тать в нощи

Как долго свет метался по комнате, будто увеличенный светлячок, Джимми не мог бы сказать. Ему мнилось, что миновали часы, поскольку свет этот вплелся в его хаотичный сон наяву, и в ту секунду, когда туманы сна в мозгу рассеялись, ему почудилось, что он все еще грезит. Затем он окончательно пробудился и понял, что свет, который теперь медленно полз по книжному шкафу, был реальным.

Ясно было и то, что человек, скрывавшийся за ним, находился в комнате недолго, не то он неминуемо заметил бы кресло и того, кто в нем сидел. Когда Джимми бесшумно выпрямился и ухватился за подлокотники, готовый к прыжку, пятно света соскользнуло со шкафа на стол. Еще бы на фут левее, и оно упало бы на Джимми.

Свет заскользил дальше. По направлению луча Джимми определил, что взломщик движется вдоль стола с его стороны. Хотя, не считая этого дня, он не заглядывал сюда больше двух месяцев, топография комнаты рисовалась его умственному взору с большой четкостью. Он знал с точностью почти до фута, где именно стоит его гость. А потому,

когда, стремительно взвившись из кресла, он по-футбольному нырнул в темноту, это отнюдь не был нырок в никуда. Он был нацелен и не сдерживался сомнениями о возможных помехах на пути к коленям громилы.

Его плечо ударилось о человеческую ногу, руки тут же сомкнулись на ней и дернули. Раздался вопль ужаса и глухой стук. Фонарь пролетел по комнате и потерпел крушение на ребре радиатора. Его собственник рухнул на Джимми бесформенной грудой.

Джимми, принявший на себя это тело, тотчас ловко извернулся и оказался сверху. Все преимущества были на его стороне. Громила оказался щуплым человечком, застигнутым врасплох, а если в нем и жил боевой дух, то удар о Джимми полностью таковой вышиб. Он лежал неподвижно, не пытаясь вырываться.

Джимми полупривстал, подтащил своего пленника дюйм за дюймом к двери и шарил ладонью вверх по стене, пока не нащупал выключатель. Желтое сияние, затопившее комнату, озарило юного коротышку, явное порождение Бауэри. Первой в нем привлекала взгляд швабра ярко-рыжей шевелюры. Поэт назвал бы ее тициановской. Друзья и знакомые ее владельца, предположительно, использовали эпитет «морковная». Из-под этого багряного богатства вверх на Джимми смотрело лицо скорее приятное, чем нет. Красивым оно, бесспорно, не было, однако намекало на скрытое веселое добродушие. Нос в какой-то момент своей карьеры оказался сломан, а одна из ушных раковин расплющенностью напоминала боксерскую. Впрочем, все подобные мелкие несчастья могут постигнуть любого юного джентльмена, исполненного задора. Судя по костюму, в вопросах одежды гость явно руководствовался собственным вкусом, а не велениями моды. Пиджак у него был черный с рыжиной, брюки серыми, но в пятнах всех цветов радуги. Под пиджаком виднелся линялый красно-белый свитер. На полу возле стола лежала шляпа из мягкого фетра.

Покрой пиджака не прельщал элегантностью, да и сидел он на своем владельце не слишком щеголевато из-за выпуклости одного из карманов. Правильно диагностировав эту выпуклость, Джимми ввел руку в карман и извлек грязноватый револьвер.

Подобно многим и многим людям, Джимми не раз задавался вопросом, что он почувствует при встрече с громилой, и всегда приходил к одному и тому же выводу: главным его чувством будет любопытство. И предположение это полностью подтвердилось. Теперь, когда он изъял револьвер своего посетителя, ему хотелось только одного: завязать с ним душевный разговор. Жизнь громил была для него окутана мраком неизвестности. Ему не терпелось узнать точку зрения нового знакомого на все и вся. К тому же, подумал он с легкой усмешкой, вспомнив свое пари, от его гостя можно будет получить кое-какие полезные советы.

Человек на полу приподнялся, сел и печально потер затылок.

– И-ех! – пробормотал он. – Кто-то вдарил мне ломом по башке.

– Это всего лишь такой малютка, как я, – сказал Джимми. – Сожалею, если причинил вам боль. Следовало подложить матрас.

Рука неизвестного украдкой подобралась к карману. Тут его взгляд упал на револьвер, который Джимми положил на стол. Он стремительно схватил свое оружие.

– Ну, босс! – процедил он сквозь зубы.

Джимми протянул к нему руку и разжал кулак. На ладони лежали шесть патронов.