Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом
Шрифт:
– Стой смирно, негодяй!
Джимми встал смирно. Бультерьер все с тем же рассеянным видом начал инспектировать его правую брючину.
Тем временем отношения между Штырем и бульдогом сильно натянулись. Внезапное вскидывание рук первого подействовало на собачьи нервы наихудшим образом. Штыря, замершего на четвереньках, пес еще мог стерпеть. Но Штырь семафорящий пробудил в нем мысли о честном бое. Теперь он ворчал мрачно и задумчиво. Его глаза исполнились целеустремленности.
Возможно, именно это толкнуло Штыря взглянуть на домовладельца. До этой секунды ему хватало, на что устремлять взгляд, однако теперь глаза бульдога стали настолько
– И-ех! – вскричал он в тот же миг. – Так это же босс! Эй, босс, отзовите собачку, пока она мне башку не отгрызла.
Мужчина от удивления опустил револьвер.
– Так это ты, исчадье сатаны? – отозвался он. – То-то я подумал, что уже видел твою рыжую волосню. Что ты делаешь в моем доме?
Штырь застонал от жалости к себе.
– Босс! – вскричал он. – Меня на понт взяли. Грязная работа, не иначе. Слышь! Дело так обстоит. По-честному: я не знал, что тут вы проживаете. Жирняга швед – Оле Ларсен его кликуха – говорит мне, что дом энтот одной дамочки, вдовы, и живет она тут одна, а серебра и прочего хоть завались, а сама на Юге гостит, и дом совсем пустой. И-ех! Теперь-то ясно, чего он подстроил. Мы с ним на той неделе стыкнулись, ну и я думал, что у него на меня зуб, потому как верх за мной остался. Но три дня назад приходит он ко мне и говорит: «Давай будем корешами» – и дает мне, значит, наводку. И я клюнул. А швед энтот только того и добивался. Знает, что тут вы живете, ну и придумал столкнуть меня с вами. Такая, босс, незадача!
Крупный домовладелец выслушал эту печальную повесть о дарах данайцев в полном молчании. В отличие от бульдога, который сначала и до конца порыкивал, причем все более грозно. Штырь нервно покосился в его сторону.
– Собачка, – сказал он с трепетной настойчивостью. – Отозвали бы вы собачку, а, босс?
Крупный домовладелец наклонился, ухватил пса за ошейник и оттащил.
– Те же меры, – одобрительно указал Джимми, – принесли бы неописуемую пользу и этой игривой и ласковой псине. Конечно, если она не вегетарианка. В последнем случае не затрудняйтесь.
Домовладелец свирепо на него уставился.
– Кто ты такой? – спросил он грозно.
– Моя фамилия, – начал Джимми, – П…
– Он, – вмешался Штырь, – чемпион среди громил, босс…
– Э?
– Чемпион-взломщик с того берега. Точно говорю. Из Лондона. И-ех! Тот еще дока! Да расскажите ему, как вы банк брали и как вы слезы у герцогини стырили, и про эту – как ее там – горелку.
У Джимми сложилось мнение, что Штырь несколько лишен тактичности. Когда вас у себя в гостиной в половине четвертого утра обнаруживает домовладелец, вооруженный револьвером, вряд ли стоит подчеркивать ваши достижения как взломщика. Надо полагать, что домовладелец уже считает их само собой разумеющимися. В минуты такого кризиса следует всячески подчеркивать далекую от взломов часть вашей натуры. Уместно, скажем, указать на то, что ребенком вы регулярно посещали воскресную школу, и вспомнить слова, которые произнес младший священник, когда вручал вам приз за познания в Священном Писании. Домовладельца следует убедить, что ваша врожденная чистота сердца, если отпустить вас после надлежащего внушения, заставит вас исправиться и в будущем уже никогда не вляпываться в подобные ситуации.
И потому Джимми с некоторым изумлением обнаружил, что эти разоблачения не только не настроили человека с револьвером против него, но словно бы оборачивались в его пользу. Домовладелец смотрел
– Так ты грабитель из Лондона, так?
Джимми не колебался ни секунды. Если быть грабителем из Лондона могло в глухие часы ночи послужить пропуском в гостиную гражданина Соединенных Штатов и, главное, обеспечить свободный выход из нее, так было бы по меньшей мере нелепо отказаться от этой роли. Он учтиво поклонился.
– Ну, тебе придется выкладывать, раз ты в Нью-Йорке. Понятно? И выкладывать сполна.
– Дык само собой! – сказал Штырь, радуясь, что напряжение рассеялось и вопрос поставлен на приятную деловую ногу. – Он не подкачает. Он в игре мастак. Всеконечно.
– Всеконечно, – вежливо повторил Джимми. Он ничего не понял, но ситуация явно улучшалась, так к чему было нарушать гармонию?
– А энто, – сказал Штырь благоговейно, – фараонов босс. Капитан полиции, – тут же поправился он.
Луч света пронзил мрак в голове Джимми. Он только удивился, почему не понял раньше. Поработав нью-йоркским репортером около года, он, естественно, кое-что узнал о подоплеке полицейской деятельности. Теперь он понял, почему домовладелец так вдруг к нему переменился.
– Рад познакомиться, – сказал он. – Нам непременно надо будет побеседовать в ближайшие дни.
– Непременно, – выразительно сказал капитан полиции.
– Конечно, я не осведомлен о ваших методах на этом берегу, но все, что принято, я…
– Я жду вас у меня в управлении. Штырь Муллинс покажет вам, где оно.
– Отлично. Вы должны извинить этот неофициальный предварительный визит. Собственно, мы забрались сюда укрыться от дождя, вот и все.
– Ах так!
Джимми почувствовал, что ему надлежит защищать свое достоинство. Этого требовала ситуация.
– Но ведь, – сказал он с некоторым высокомерием, – я вряд ли стал бы тратить время на какого-то жалкого медведя…
– Он только банки берет, – упоенно пробормотал Штырь. – Их он живьем ест. Ну и слезы всяких там герцогинь.
– Не отрицаю, что отдаю предпочтение бриллиантам и герцогиням, – сказал Джимми. – Ну а теперь, поскольку час уже поздний, не лучше ли нам… Ты готов, Штырь? Так доброй ночи. Был рад познакомиться с вами.
– Увидимся у меня в управлении.
– Вполне возможно, я туда загляну. Полагаю, в Нью-Йорке я на дело не пойду. В конце-то концов я тут на отдыхе.
– Если вы вообще хоть какой-то работой займетесь, – сказал полицейский ледяным тоном, – то лучше зайдите ко мне в управление, не то пожалеете, что не зашли, когда будет уже поздно.
– Разумеется, разумеется. Ни в коем случае не пренебрегу формальностью, здесь принятой. Но не думаю, что нарушу свой отдых. Да, кстати, один пустячок. Вы не будете возражать, если я вырежу «Д» на вашей входной двери?
Полицейский уставился на него.
– С внутренней стороны. Буква не будет бросаться в глаза. Просто моя маленькая причуда. Если вы не возражаете?
– Хватит с меня твоих… – начал полицейский.
– Вы не поняли меня. Это всего лишь определит, кому платить за обед. Да я ни за что в мире…
Полицейский указал на окно.
– Убирайтесь, – сказал он коротко. – Я вами сыт по горло. И не забудьте зайти ко мне в управление.
Штырь, все еще исполненный глубокого недоверия к бульдогу Растусу, буквально подпрыгнул при этом приглашении. Он оказался за окном и исчез в дружеском мраке, почти прежде чем полицейский договорил. Джимми остался на месте.