Безрассудное сердце
Шрифт:
Еще Джош написал, что в декабре всем племенам, живущим на Равнине, был объявлен ультиматум. Они должны были сдаться и переселиться в резервацию до тридцать первого января, иначе их объявляли врагами и поступали с ними соответствующим образом.
Джош был уверен, что из-за плохой погоды и плохого сообщения племена никак не смогут выполнить ультиматум и войны не миновать. Под конец он сообщил, будто до него дошел слух, что армия устала вести бесконечные бои с сиу и решено стереть их с лица земли. Вот придет весна и начнется новая кампания по выселению сиу с их земель…
Я отложила письмо Джошуа в сторону. Сиу и шайены были союзниками,
…Наши братья сиу не покинут Черные горы, которые мы называем Па Саппа. Мы будем сражаться и побеждать или сражаться и погибать. Но мы будем сражаться!..
Вконец расстроившись, я вновь взяла письмо Джошуа и прочитала последние несколько строк:
«Передай своему отцу, что ему лучше уехать из долины, когда сойдет снег. Поговаривают, что северные шайены ведут себя неспокойно. Наши разведчики докладывают, будто Черный Филин решил присоединиться к Сидящему Быку».
Я отложила письмо и задумалась о том, что Джошуа и Тень советовали моему отцу одно и то же. Похоже, два дорогих мне человека, которых я любила не меньше отца, должны были сойтись лицом к лицу в Черных горах. Мне не хотелось думать, кто из них останется в живых, но я не сомневалась, что в долине все меня осудят, если узнают, за кого я молюсь горячее всего.
Хоби Браун и его сыновья жили у нас всю зиму, и нам не было в тягость принимать их. Джон, самый старший, оказался искусным охотником и умудрялся бесперебойно снабжать нас мясом, Бенджамен владел даром художника, и мы провели много вечеров, наблюдая за тем, как он работает. Его сценки из жизни здешней природы были такими живыми, что так и тянуло коснуться их рукой. Особенно мне понравилось, как он изображал краснохвостого ястреба, потому что он напоминал мне о Тени. Пол играл на банджо и музыкой скрашивал наши бесконечные зимние вечера. Самый младший, Дэвид, был прирожденным клоуном. Мы хохотали безудержно, стоило ему завести свои дурацкие рассказы или стихи, в которых не было ни на грамм смысла.
Больше всего я подружилась с Дэвидом. Мы часто разговаривали о прочитанных книгах и о далеких странах с экзотическими названиями и странными обычаями. Он никогда не спрашивал, почему я грустная, но однажды вечером взял мою руку в свою и тихо сказал: «Анна, если тебе вдруг захочется поговорить, вспомни обо мне».
Неизменная веселость Дэвида со временем победила мою неулыбчивость, и я вновь захотела смеяться. Жизнь начинала обретать для меня смысл.
Наконец пришла весна. Один день был пасмурным и холодным, другой – солнечным и теплым. Снег таял. Папа вновь занялся делами. Распускались мамины цветы. Хоби Браун и его мальчики начали поговаривать о строительстве нового дома, и папа предложил им любые инструменты, какие только могут понадобиться. Пол Браун сделал предложение Лусинде Бейли, и они назначили свадьбу на конец июня.
Мы с Дэвидом много времени проводили вместе, гуляли в лесу и на берегу реки, радуясь, что больше не надо сидеть в четырех стенах. Однажды днем, когда мы расположились на полянке позавтракать, Дэвид предложил мне стать его женой. Мне очень хотелось принять его предложение, потому что он нравился мне, но я не могла заставить
– Дэвид, я не могу, – с грустью проговорила я. – Прости меня, но поверь, я правда не могу.
– Ну, не будь такой мрачной, – весело отозвался Дэвид. – Ведь это же мне отказали, а не тебе.
– Ох, Дэвид, ты когда-нибудь бываешь серьезным?
– Не знаю. Как-то не пробовал.
– Вот и прекрасно. Значит, мы друзья?
– А мы не могли бы стать кузенами, которые целуют друг друга в щечку? – лукаво спросил он, и я не удержалась от смеха, когда он потребовал «законный» поцелуй.
Чем лучше я узнавала Дэвида, тем печальнее мне было, что я не могла его полюбить, потому что мы отлично подходили друг другу по возрасту и по характеру. Я даже решила, что если он еще раз попросит моей руки, то я, наверное, соглашусь: слишком мне было одиноко и хотелось кого-то любить. Наверное, для замужества любовь совершенно не обязательна. Если надо прожить с человеком всю жизнь, то лучше не любить его вовсе, потому что те, которых мы любим, почему-то всегда делают нам больно. А я твердо решила больше не мучиться.
Я часто думала о Тени, хотя совсем не вспоминала его предсказания насчет войны. Несчастья прошедшего года остались далеко позади. В долине все были заняты делом. Мужчины пахали землю и сеяли зерно, а женщины, радостные, готовились к свадьбе Лусинды. Мама взялась подогнать для нее платье миссис Бейли, и в один прекрасный день я надела его посмотреть, как буду выглядеть в качестве невесты.
Не отрывая глаз от своего изображения в большом зеркале на первом этаже, я приколола фату и представила, как стою рядом с Тенью перед священником.
– Вот здорово! Да ты просто красавица! – воскликнул кто-то за моей спиной, и когда я вернулась из мира грез, то увидела улыбающегося Дэвида.
– Ты будешь прелестной невестой, – вдруг охрипнув, проговорил он. – Надеюсь, тот, кто тебя получит, поймет, какую драгоценность подарила ему судьба.
– Ох, Дэвид, – прошептала я, покрываясь краской под его откровенно восхищенным взглядом.
Наверное, рискни он тогда меня поцеловать, я бы позволила ему, но в комнату в поисках папы вошла мама.
Позднее в тот же день Джед Тейбор, Сол Грин и Элиас Уолт приехали к нам похвалиться, как они поймали пару индейских ребятишек, которые крутились возле дома Тейбора.
– Больше они не будут у меня воровать! – радовался Джед Тейбор. – Нет, господа, только не у меня!
– И ни у кого другого, – добавил Сол Грин, хлопнув себя по ляжке.
– Это как? – что-то заподозрив, поинтересовался папа.
– Потому что мы их повесили, так-то вот, – ухмыльнулся Элиас Уолт и неожиданно расхохотался во все горло, словно сказал что-то смешное.
– Повесили! – крикнул папа. – Мне показалось, вы сказали, что это были дети.
– Их надо давить в зародыше, – мрачно проговорил Джед. – Если мы убьем детей, то нам не придется сражаться с ними в будущем.
– Дурак ты, Джед, – сказал папа. – Все вы дураки.
– Уж не стал ли ты, Сэм, обожателем индейцев? – задиристо спросил Джед.
– Не делай из себя большего дурака, чем ты есть, – предостерег его папа. – Я не люблю индейцев, но и не хочу с ними воевать. Если то, что вы сегодня, ребята, натворили, не станет началом войны индейцев против нас, нам очень повезет.