Безрассудный наследник
Шрифт:
Песня закончилась, и мы отошли к ожидающим гостям. Мой отец танцевал медленный танец с моей матерью, а я была очарована братом моего отца, Игнасио. Мой дядя был совсем не похож на моего отца. Он был веселым, с чувством юмора. Даже более добрым, если в мафии можно быть таким. Но, возможно, именно поэтому мой отец всегда смотрел на Игнасио свысока. Он видел в нем слабака, потому что тот не был невозмутимым, хладнокровным ублюдком.
Эта смена партнеров по танцу продолжалась в течение следующих двадцати минут, гости выстраивались в очередь, чтобы занять свои места.
Меня передавали от одного
Я танцевала с Франко, одним из помощников моего отца, и слушала, как он рассказывает о том, что его дочь выходит замуж следующей весной. Когда я взглянула на отца, то увидела, что он танцует с Франческой.
Он выглядел таким же довольным тем, что ему приходится танцевать со всеми, как и мне. Рот Франчески двигался, улыбка была широкой, она все говорила, говорила и говорила.
Я видела, как плотно сжимается челюсть отца, несомненно, его раздражение нарастало. Он был не из тех, кто любит поговорить. Когда песня закончилась, он, казалось, был слишком благодарен за то, что избавился от Франчески, повернулся и ушел, оставив ее стоять и смотреть ему вслед с ошеломленным выражением лица.
Я завидовала ей, потому что это был взгляд дочери, которая получала все внимание, какое хотела, и не могла понять, что кто-то не хочет ловить каждое ее слово.
После того как я станцевала обязательный танец с последним гостем, я откланялась, желая пойти в уборную, чтобы передохнуть и отвлечься от всех. Я тонула. Но мне помешали две мои кузины, обе они радостно болтали, как будто моя свадьба — это самое захватывающее событие в жизни.
— Боже мой, посмотрите на него, — сказала Ауна, и ее почти мечтательный вздох действовал мне на нервы. Она повернула голову, и стало очевидно, что она смотрит на Николая. — Он такой большой, с такими темными волосами и голубыми глазами.
Она вздохнула, и я почувствовал, как в животе у меня все сжалось. Я не хотела задумываться об этом слишком сильно. Не хотелось допускать мысли о том, что я испытываю ревность.
— Он выглядит таким… опасным, — Селена прошептала последнее слово почти еле слышно. — Он выглядит более опасным, чем все парни, которых мы видим здесь, — она наклонилась ближе ко мне, ее глаза расширились. — Когда я узнала, что ты выходишь за него замуж, то провела небольшое исследование.
Она подняла руки и пошевелила пальцами у меня перед носом, как будто была шпионом и нашла самые интересные улики. Я не потрудилась сказать ей, что тоже провела собственное расследование.
Я также не собиралась признавать, что Николай был настолько большим, настолько привлекательным, что мое тело словно замирало, когда я думала о нем, чувствовала возбуждение, которого никогда не испытывала раньше.
Я боялась и предвкушала в равной степени то, что произойдет сегодня вечером.
Я заметила танцующих отца с матерью, их поза была скованной и явно неловкой. Николая я не нашла, но Дмитрий и другие русские стояли вокруг стола, пили и смеялись, и я видела, как их взгляды сканировали комнату, как будто они ждали, что что-то произойдет, надеясь, что они смогут устроить хаос, если подвернется
Томмазо сидел напротив того места, где танцевали мои мать и отец. Эдоардо я не нашла, но была благодарна за это. Я устала от того, что он был моей второй тенью.
Я вернулась в настоящее и посмотрела на Ауну и Селену, которые все еще были увлечены разговором о моем муже.
— Прошу меня извинить, — пробормотала я и, не дожидаясь их ответа, направилась к дверям главного бального зала.
Вдруг мне стало давить на грудь, и я ускорила шаг.
Я улыбалась и кивала, когда люди пытались меня остановить, поздравляли и желали всего хорошего. Я ожидала, что Николай или мой отец попытаются остановить меня, чтобы вернуть обратно в гнетущее удушье от того, что я окружена всеми этими людьми.
Но никто не остановил меня. Никто не пытался. И чем ближе я подходила к двойным дверям, ведущим в коридор отеля, тем сильнее становилось это давление. Стало жарко, на висках выступили капельки пота.
Когда я наконец пробралась через открытые двойные двери и оказалась вдали от шума и света, то глубоко вдохнула и почувствовала головокружение.
Я уже шла по коридору и завернула за угол, когда поняла, какой путь проделала, но не остановилась. Мои ноги бесшумно ступали по плюшевому ковру, а пальцы крепко сжимали кружева платья. А когда я обогнула очередной угол, то остановилась и прислонилась спиной к стене. Я откинула голову назад и закрыла глаза.
Просто дышала.
Звуки свадьбы стихли, и я почти ничего не слышала, только ровный стук сердца, прилив крови к венам, заполнивший мои уши. И так продолжалось несколько долгих минут, пока женский вздох, легкий стон не нарушил мое спокойствие.
Я открыла глаза и подняла голову, чтобы окинуть взглядом коридор, откуда доносился шум. Затем я снова услышала этот женский звук, который явно был вызван удовольствием. За ним последовало хриплое мужское ворчание. Затем раздалось тяжелое дыхание.
Я двинулась навстречу, не успев понять, что происходит. Дверь, перед которой я остановилась, была частично приоткрыта, и лишь небольшая щель позволяла мне заглянуть в затемненную комнату. Через окно, расположенное сбоку, проникал голубоватый лунный свет и показывал мне тела, прижатые к большому дивану.
— Ты собираешься отдать мне все?
Я почувствовала, как заколотилось сердце. Я знала этот голос.
— Ну же. Просто подними платье и позволь мне.
Эдоардо.
Это было неправильно, и не только потому, что я наблюдала за чем-то очень личным.
— О, Эдоардо. Я люблю тебя.
Я прикрыла рот рукой, чтобы не выдать своего шокированного вздоха, когда услышала Франческу.
— Я хочу тебя, — прошептала она. Послышался звук скидывающийся одежды, расстегивающейся молнии, а затем Эдоардо застонал, задыхаясь, и я сделала шаг назад.
— Вот и все. Да, это оно.
И тут до моих ушей донесся отчетливый звук их секса.
— Я люблю тебя, Эдоардо. Боже, я люблю тебя.
Я попятилась назад, зацепившись каблуком за край платья. Я раскинула руки, пытаясь справиться с собой, и ударилась спиной о стену так громко, что все звуки прекратились. Мне следовало бы поспешить прочь, но я застыла на месте, услышав тихий, неистовый шепот.