Безрассудный наследник
Шрифт:
Остановившаяся машина вывела меня из состояния сексуального восторга от Николая, и я выглянула в окно со стороны пассажира, чувствуя, как меня охватывает смятение, когда я уставилась на то, что находилось снаружи. Дом моих матери и отца.
— Ты привез меня в дом моих родителей?
Мое сердце гулко забилось, когда осознание этого стало реальностью, когда страх перед причиной заполнил меня до краев. Неужели он привез меня сюда, потому что я ему не нужна? О, Боже, неужели я сделала что-то не так?
— Николай?
Его имя прозвучало тихим шепотом. Я смотрела
В чем я провинилась? О, Боже… что именно я сделала не так?
Сначала выражение его лица было стоическим, но потом темные брови слегка нахмурились.
— Я неправильно что-то сделала? Ты возвращаешь меня отцу?
Я ненавидела — сильно ненавидела — то, что звучала сейчас так слабо, но, Боже, было страшно подумать, что сделает отец, если Николай скажет ему, что не хочет, чтобы брак был долгим. Что я ему не нужна.
Я не замечала дрожь в руках, пока Николай не положил свои, гораздо более крупные и тяжелые, поверх них. Мгновенно я успокоилась, затихла, но все еще слышала, как колотится сердце в ушах, чувствовала, как оно почти вырывается из груди.
Николай сжал челюсти, глядя в окно за моей спиной. Я видела, как бешено бьется пульс у него под ухом, чувствовала, как его пальцы сжимают мои, которые все еще лежали у меня на коленях.
— Я думал, ты захочешь попрощаться с братом и сестрой, да и с матерью тоже, — он снова обратил на меня свои ярко-голубые глаза. — Ты так боишься своего отца.
Это не было вопросом, потому что он знал. Понимал. Должен был. Братва не могла так сильно отличаться от Коза Ностры. Их традиции, жесткость, грубость, характер мужчин должны быть похожи. Одинаковыми.
Вопрос застал меня врасплох, и я дернулась, как от удара током, а может, как от пощечины. Не успела я ответить, как дверь Николая открылась, и водитель придержал ее.
— Сэр, — сказал водитель, но когда Николай не двинулся с места и не заговорил, он прочистил горло. — Хотите немного больше времени? Уединения?
Николай ничего не ответил, просто продолжал смотреть на меня, держа свою руку на моей, его пальцы с каждой секундой все сильнее сжимались.
А потом тяжесть его ладони исчезла, его крупное тело покинуло машину, он встал и вышел. Дверь захлопнулась, и я закрыла глаза и выдохнула, ощущая вокруг себя тяжелую тишину.
Прошло лишь мгновение, прежде чем мою дверь открыли, и муж протянул мне руку. Я машинально прижалась к его ладони, позволяя ему помочь мне выйти. Свободной рукой я разгладила тунику, затем леггинсы, потом обхватила мягкий материал рубашки и позволила Николаю повести меня по ступенькам к входной двери.
Она распахнулась, словно автоматически почувствовав наше присутствие, и Беатрис, одна из служанок, стояла по другую сторону, сцепив руки за спиной и склонив голову.
— Мистер и миссис Петровы, — почтительно сказала она, когда мы подошли. — Хозяин Бьянки вас не ждал.
— Я знаю, — прорычал Николай и крепче сжал мою руку. — Полагаю, его дочь не должна звонить заранее,
Не дожидаясь ответа, он прошел внутрь, так и не выпустив мою руку.
Мы вошли в дом моего детства, и входная дверь мягко закрылась за нами. Мы простояли там всего несколько секунд, прежде чем я услышала ритмичный стук, который приближался все ближе и ближе. А потом я увидела Клаудию, которая спускалась по лестнице, широко улыбаясь, ее темные волосы развевались позади нее, когда она мчалась вперед.
Я не смогла удержаться от смеха, когда она преодолела лестницу и врезалась в меня, обняв всем телом, что было слишком приятно для того короткого времени, что я отсутствовала. Она крепко обняла меня, и я ответила ей тем же, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы — от чего, от грусти? Счастья? Потери единственного, чего я никогда не знала?
— Я скучала по тебе, — голос Клаудии был приглушен моей рубашкой и туникой.
Я крепко обхватила ее за плечи.
— Меня не было всего день, — сказала я с легким смешком в голосе, стараясь придать всему происходящему легкость.
Она снова крепко обняла меня, и на этот раз я по-настоящему рассмеялась, но в моем сердце была боль.
— Эй, ладно. Все в порядке, — я отстранилась, чтобы заглянуть в ее голубые глаза. — Ты в порядке?
Ее лицо было маской, которая начала слегка ломаться, прежде чем она одарила меня яркой улыбкой. Фальшивая улыбка, которая не достигала ее глаз.
Мне хотелось копнуть поглубже, спросить, что на самом деле не так, но я знала. Знала, почему она смотрит на меня такими же широко раскрытыми голубыми глазами, как у меня и у Джио. Нет, я понимала, в чем дело. Наш отец.
Она попыталась отмахнуться от этого, как от пустяка, пробормотав себе под нос:
— Это отец.
Она выдохнула и отступила на шаг назад.
— Отец превратился в зверя с тех пор, как что-то случилось на свадьбе, и он отказывается кому-либо рассказывать.
Я переступила с ноги на ногу, нервозность захлестнула меня, и я посмотрела на Николая. Он стоял несколько в стороне, неподвижный и величественный, наблюдая за мной так, словно я была единственным важным существом в комнате.
У меня перехватило дыхание.
Хотя я знала, что Николай мог слышать, о чем мы говорим, он не вел себя так, как должен был, не проявлял никаких эмоций по поводу того, что только что сказала Клаудия. Я оглянулась на сестру, радуясь, что она не знает об Эдоардо. Мой отец, очевидно, очень быстро все уладил, так что теперь никто, кроме небольшой команды его людей, не знал о случившемся.
— Я уверена, просто рабочие дела, — я наконец нашла в себе силы сказать сестре.
Она выдохнула, но кивнула, и я была благодарна ей за то, что она приняла мои слова, хотя и не была уверена, что она мне поверила. Я была рада, что она не заставила меня лгать еще больше. Я не хотела раскрывать ей ужасы и тьму, которые происходили в нашем мире, даже если она была окружена ими. Даже если бы я знала, что она прекрасно обо всем осведомлена. Я хотела, чтобы она была в безопасности, невинна и защищена от всего этого.