Безудержная любовь

Харлоу Мелани

Мой член дернулся.

Я был плохим человеком.

— Ну, спокойной ночи, — сказал я, отчаянно желая уйти из комнаты и не попадаться ей на глаза.

— Спокойной ночи, — тихо сказала она, когда я выходил из комнаты.

На полпути вверх по ступенькам я остановился и закрыл глаза, моя рука вцепилась в перила, пульс бился слишком быстро.

На что я поспорил с Ксандером? Две недели?

У меня было неприятное предчувствие, что я могу проиграть.

Уложив

детей спать, я пошел в гараж, чтобы убрать инструменты, которые оставил там, — я никогда не оставлял их грязными на ночь. Дождь снова прекратился, но было жарко и влажно, и мне не терпелось привести все в порядок и принять холодный душ.

Мне это было необходимо. Холодное пиво тоже звучало неплохо.

Свет в квартире над гаражом был выключен, и я предположил, что Вероника уже легла спать, поэтому меня удивило, когда я услышал, как закрылась задняя дверь в дом. Я поднял глаза и увидел, что она идет к гаражу, неся на бедре корзину для белья. Она помахала мне рукой.

Я поднял руку и, прежде чем смог остановить себя, поднял пиво, которое только что открыл. — Хочешь?

Она заколебалась, оглядываясь на дом.

— Все в порядке. С ними все в порядке. Вообще-то у меня здесь до сих пор есть радионяня на те вечера, когда я захочу поработать допоздна.

— О… Тогда ладно. — она вошла в гараж, и я взглянул на ее босые ноги.

— Но тебе, наверное, стоит обуться. Я не подметал несколько дней и не хочу, чтобы ты получила занозу, или наступила на гвоздь, или что-нибудь еще.

— Моя обувь наверху. — она посмотрела на корзину для белья. — Я как раз собиралась сложить белье.

— Ты можешь сложить его здесь, если хочешь. — я указал на рабочий стол. — Я могу положить на это чистую тряпку.

— Ох. Хорошо. — она поставила корзину с бельем на пол. — Тогда я сейчас вернусь.

Я смотрел, как она выходит из гаража на цыпочках, осторожно ступая, и слышал, как она поднимается по лестнице. Когда она ушла, я накрыл рабочий стол чистой тряпкой, затем поставил на неё корзину для белья. Я не мог удержаться, чтобы не заглянуть в беспорядок одежды — сверху было ее белое платье, и я увидел кусочки кружева и атласа, от которых моя кровь забурлила быстрее.

Когда я снова услышал ее шаги на лестнице, я попятился, чтобы меня не застукали за тем, что я пялюсь на ее трусики, как придурок. Я подошел к холодильнику и взял ей пива.

Она появилась в шлепанцах. — Можно войти?

— Можно. — я протянул ей бутылку. — Держи.

Она чокнулась со мной. — За твое здоровье.

Я наблюдал, как она поднесла бутылку к губам, и увидел, как дернулось ее горло, когда она сглотнула. Черт возьми, здесь было жарко.

— Спасибо, — сказала она, заметив скатерть на столе, куда я поставил ее корзину для белья. Она сделала еще глоток, поставила пиво и начала вытаскивать вещи и складывать их. — Итак, ты много успел сделать сегодня?

— Да. — я прислонился спиной к своему

рабочему столу и попытался не замечать, что представляла собой каждая деталь, что она складывала — бюстгальтеры, трусики, маленькие майки, белую футболку, которая была на ней в ночь нашего поцелуя. — Еще раз спасибо, что отработала дополнительные часы. Я заплачу тебе за них.

Она улыбнулась. — Не за что.

— Итак, как прошли твои первые две недели в качестве няни?

— Отлично. Дети такие веселые. И этот город восхитительный. — она сморщила лицо. — Извини за еду. Я поработаю над этим.

— Все в порядке.

— Я работала в куче баров и ресторанов, но просто никогда не училась готовить. И моя мама никогда не учила меня.

— Нет?

Она покачала головой. — Я думаю, это был также бунт против ее матери, которая в основном жила на кухне. Очень традиционные представления о том, где место женщине и все такое. Они никогда не ладили.

Я подлил себе пива. Рядом с ней было легко хранить молчание — эта женщина была разговорчивой.

— Они были такими разными, понимаешь? Моя бабушка была полностью услужливой и покорной моему дедушке. Моя мать была независимой и дерзкой. Всегда нарушала правила. — она сложила пару шорт пополам. — И я была ее дочерью до мозга костей. Вот почему я не могу поверить, что позволила Нилу сделать то, что он сделал.

Я сделал еще пару холодных глотков.

— Боже, я скучаю по ней. — она немного помолчала, глядя на одежду в корзине. — Какой была твоя мама?

— Она была строгой. Ей приходилось быть такой, с четырьмя буйными сыновьями. Она была так полна решимости научить нас хорошим манерам, а мы были похожи на стаю диких животных, всегда желающих разорвать друг друга на части. — я рассмеялся. — Иногда она просто сдавалась, ставила таймер и позволяла нам с Ксандером драться на заднем дворе в течение трех минут.

Вероника улыбнулась. — Как в боксерском раунде?

— Точно.

— Так кто же побеждал?

Я бросил на нее неприязненный взгляд. — Конечно же я.

Ее улыбка стала шире. — Конечно.

— Тогда ей приходилось слушать, как мы выли от боли, пока она мыла нас, и она говорила, что это наши собственные чертовы ошибки и мы никогда ничему не научимся.

Она сложила пару шорт. — Я чувствую, что она в чем-то была права.

— Но она была веселой и общительной и всегда видела хорошее во всех.

— Как она выглядела?

— Сильно похожей с Мейбл. Темные волосы. Голубые глаза. Громкий смех, широкая улыбка. — дождь начался снова, барабаня по крыше гаража.

Вероника улыбнулась и взяла свое пиво. — Они с твоим отцом ладили?

Я кивнул. — Они всегда утверждали, что это была любовь с первого взгляда. На их первом свидании он сказал ей, что собирается жениться на ней. И так и сделал. Шесть месяцев спустя.

— Правда? — ее глаза расширились. — Это невероятно.

— Или безумно.