Безудержный ураган

Игнис Данта

Лодка заскребла днищем по берегу. Шаймор спрыгнул в воду, помог выбраться ученым и, вручив им меч Бруснира и свой, подтолкнул к суше.

— Шевелитесь, шевелитесь. На берег, живо! — скомандовал вальдар, а сам развернулся и нырнул на помощь другу.

Шаймор всматривался в мутную воду, но Бруснира нигде не видел. Только редкие рыбины подплывали к вальдару, и он отправлял их прямиком в гэрт. Мелководье пугало их и вся стая сюда не заплывала, только отдельные, самые наглые особи. Вальдар всплыл ненадолго, быстро и глубоко вдохнул, собираясь вновь нырнуть.

— Шаймор! Потом искупаешься! — крикнул Бруснир с берега, где уже помогал выбраться из воды остальным.

Лишившись корабля, Бруснир с отрядом

продолжили путь пешком. Из воды удалось выбраться всем. Несколько воинов оказались покусаны кровожадными рыбинами, однако ранения были хоть и неприятные, но не смертельные. В дороге старались держаться прогалин с нормальными зелеными растениями, которых становилось все меньше. Вальдары всерьез опасались, что весь Шантах порастет вскоре странной растительностью, а приятной глазу и такой родной зелени больше не останется. Путешествующие с ними ученые тоже склонялись к такому выводу.

На подступах к городу раскинулись плодовые сады. Выглядели они нормально и вальдары пошли через них. Бойтин постоянно отходил и крутился возле деревьев, трогал их, срывал веточки. Брусниру приходилось несколько раз останавливать отряд, чтобы дождаться любопытного ученого. Наконец, вальдару это надоело. Он подошел к Бойтину.

— Ты задерживаешь весь отряд. Не мог бы ты перестать отвлекаться на лицезрение окружающей природы? — обратился к ученому Бруснир.

— Видишь ли, какое дело, я не из праздного любопытства… — не оглядываясь и продолжая изучение веточки черешни, ответил Бойтин. — Мы проходили апельсиновые плантации и они в это время года должны обильно плодоносить, но я не нашел ни одного апельсина. Теперь передо мной сады черешни, и здесь тоже нет ягод. Более того, ни на одном дереве я не нашел следов даже почкования. Это любопытное наблюдение…

— Любопытное. Безусловно. Но мы здесь, к моему глубокому сожалению, не для научных изысканий, — заметил Бруснир. — У нас вполне четкая и конкретная цель. И нам нельзя терять время. Поэтому — идем.

— Хорошо, хорошо, — поспешил за воином ученый. — Но ты понимаешь, что деревья потеряли способность плодоносить? Возможно, навсегда… Нужно изучить другие виды растений. Хм… с момента катастрофы я не видел ни одного новорожденного младенца, зато у многих беременных женщин случились выкидыши. Ты видел рождение хоть одного ребенка после Волны? — схватил Бруснира за руку Бойтин.

Вальдар остановился, задумчиво посмотрел на него и покачал головой:

— Ни одного.

— Понимаешь, что это может значить? Если это не временный эффект, мы все обречены на вымирание… — и Бойтин надолго замолчал, погрузившись в свои мысли.

Бруснир же отмахнулся от этой его идеи, выкинул из головы, по крайней мере на время. Ему хватало проблем и без того, чтобы беспокоиться о будущем — сохранить бы хрупкое настоящее.

Сады закончились, и перед путешественниками раскинулся легендарный Привол. Точнее то, что от него осталось. Совсем недавно он был процветающим и многолюдным, по праву считался сердцем мировой науки. Сейчас же от города остались жалкие руины, сплошь поросшие диким и непривычно-ярким лесом. В синей листве не пели птицы. Из леса не доносилось никаких звуков, только мерный шелест ветра одиноко бродил по кронам. И везде, куда ни брось взгляд, фиолетово-красные стволы деревьев. Участков с привычной растительностью просто не было. А это означало, что вальдарам придется войти в этот чуждый мир и попытаться там выжить.

Бруснир долго стоял и смотрел на лес. Потом приказал разбить лагерь вблизи деревьев. На удивленный взгляд Шаймора ответил:

— Нужно проверить как он себя поведет до того, как мы войдем туда и окажемся полностью в его власти.

Ученых устроили на ночевку в самом безопасном месте — подальше от леса. Выставили усиленный дозор, наскоро поужинали и улеглись спать.

Завтрашний день не предвещал ничего хорошего, и всем нужно было хорошенько отдохнуть.

Очередь Шаймора стоять в дозоре пришлась на утро. В самый темный час перед рассветом, когда не видно не зги. Воин прохаживался вокруг стоянки с факелом и вглядывался в темноту. Тишина стояла гробовая, от нее становилось не по себе. Ни тебе стрекотания сверчка, ни уханья филина. Вальдар думал о том, что насекомые совсем пропали со времен Волны. Их будто смыло и они единственные не отрастили себе зубищи и не набрасываются на все, что движется. «Может, это и хорошо, что они погибли. Страшно себе представить во что они могли превратиться, — думал Шаймор. — Но, с другой стороны, без них как-то пусто, чего-то не хватает».

Едва различимый звук нарушил мертвое безмолвие. Шаймор навострил уши и двинулся в ту сторону. Сделал с десяток шагов и понял — это просто дыхание одного из спящих воинов. Собрался уже идти обратно, но что-то его насторожило. Дыхание звучало неестественно — слишком шипящее, слишком натужное.

Шаймор, подсвечивая себе факелом, искал среди спящих источник звука. Он старался не разбудить собратьев по оружию и осторожно освещал их лица факелом издалека. Странность вскоре обнаружилась. Воин, спящий ближе всего к лесу, лежал на спине с открытым ртом, из которого со свистом вырывался воздух. Широко открытые глаза его бешено вращались, а все тело покрывали желтые слизняки, размером с кошку. Шаймор охнул и заорал:

— Подъем! Тревога!

Шаймор бросился к бедняге. Протянул руку, намереваясь сбросить слизняков, и в него тут же впился десяток острых шипов. Рука отнялась и паралич волной прокатился по всему телу. Шаймор упал, не в силах пошевелить даже пальцем. Все что он мог это двигать глазами.

К счастью возглас вальдара успел разбудил остальных. Они довольно быстро поняли в чем дело. Шаймора оттащили подальше, к ученым, и оставили отлеживаться. Оставалось надеяться, что парализация единственный эффект острых шипов, которыми стреляют слизняки, что они ко всему прочему не ядовиты. Чтобы освободить второго воина пришлось поплясать. В прямом смысле слова. Как только кто-нибудь приближался к нему, слизни атаковали и целились они метко. Но у всех есть слабые места — шипы у слизняков скоро закончились. И вальдары сбросили их с несчастного. Когда скользких тварей отдирали, выяснилось, что они пили кровь из своей жертвы. Пострадавший воин был почти полностью обескровлен. Ему влили немного вина, в которое ученые добавили наспех приготовленный отвар из каких-то трав. Но никто не поручился бы что он выживет. Оставалось только ждать.

Шаймор очухался через пару часов. Всеобщее облегчение по поводу этого события длилось недолго. Вскоре умер обескровленный вальдар.

— Вот так, еще не вошли в этот проклятый лес, а уже потери, — сказал Шаймор, печально глядя на погребальный костер, который вальдары соорудили своему собрату.

— Это только начало, — мрачно сказал Бруснир.

— Знаешь, это уже слишком. Мы с тобой бывали в разных передрягах, но это… Спасать мир это слишком, — говорил Шаймор, подбрасывая ветки в костер. — Это давит на меня. Все настолько плохо, что даже уже чересчур. И что? Мы единственная надежда всех этих людей? Что если мы не справимся?

— Не надо думать что мы спасаем мир, — отмахнулся Бруснир, — если так думать, то с ума сойти можно. Мы просто делаем свое дело, как и всегда. Не наша вина, если не справимся, ведь мы сделаем все, что в наших силах. Просто есть вещи, которые выше наших возможностей. Они случаются независимо от того хотим мы этого или нет. А мы просто делаем то, что должны, потому что другого выбора у нас нет.

— Почему же нет? Можно было украсть корабль и уплыть на нем в голубые цветущие дали, — пробурчал Шаймор.