Безумие
Шрифт:
– Мы сейчас с тобой оденемся и сходим в магазин, купим все недостающее и можешь располагаться. Ты не мешаешь мне жить, я не мешаю жить тебе, но только если ты сам этого хочешь. Я неволить или уговаривать остаться не буду. – Я замялась и все-таки решила обсудить сразу все моменты.
– Саш, я странный человек, и не совсем здоровый. Раз в три дня ухожу и прихожу невменяемой, и довольно часто в крови и грязи. Но на тебе это никоем образом не должно отразиться – я не трону, честно. Да и самому тебе лучше ко мне лишний раз не лезть, сейчас купим все, обустроим, и можешь жить,
К концу моей длинной тирады голос предательски хрипел и скорее всего парнишка до конца не понял всего, что я хотела донести, но все же кивнул, смотря на меня огромнейшими выпученными глазами, затем прошел мимо все с тем же потрясением, осматривая обои и немного скривился, увидев разводы на них же. А мне стало стыдно за это убожество, словно это меня сейчас вывернули наизнанку и осматривают все гнилое и грязное нутро.
От умных людей слышала, что человек подвергающийся насилию, начинает чувствовать себя грязным. Ощущает себя кем-то не достойным по сравнению с остальными членами общества. Странно, но в плену, я не испытывала этого ощущения. Да - было страшно до истерики, да - хотелось сдохнуть, и порой я была слишком близка к исполнению своего желания, но ни разу я не посчитала себя грязной, даже после изнасилования.
Стоило только немного прийти в себя и оказаться в обычном обществе, как я поняла, что опасаюсь чужих прикосновений. Так словно могу испачкать другое существо - более «достойное жизни» существо своим сумасшествием. И еще я четко осознала, что страшно боюсь, что другие люди увидят во мне, то, что я хочу от них скрыть.
Вот ведь… не знаю, что с моей головой происходит и даже становиться страшно осознавать, что нахожусь на грани и в любой момент нить, связывающая реальный мир может оборваться и оставить захлебываться в безумии прошлого.
Мой взгляд, непроизвольно осматривающий голые стены, невольно запнулся за тощую фигурку незнакомого мне соседа. Что ж у моего безумия останется свидетель и возможно наследник, если сживемся. Главное подольше продержаться, чтобы помочь хотя-бы этой потерянной маленькой душе дать шанс на нормальную жизнь.
– Я буду рад жить с тобой. – Отвлек меня от своих дум робкий голос. На автомате кивнула, толи своим мыслям, толи в ответ.
– Я буду слушаться и не мешать, только не выгоняй. – Прошептал Саша, подходя и пытаясь заглянуть мне в глаза.
Я отвернулась и пошла на выход, не взглянув на него. Почему? Да все просто – я не испытывала к нему жалости. Как мне кажется, я вообще разучилась обычным человеческим эмоциям в этой реальности. Конечно, я не стала запрограммированной машиной до конца и некие отголоски самых разных эмоций все же периодически проскакивали сквозь меня, но только это было не тем. Словно простые воспоминания - эхо настоящих чувств, которые по определению должен испытывать человек. И только во сне все было по-настоящему и ужас, и боль, и жалость к очередной жертве моего тюремщика.
Вся рутина по устройству малого заняла двое суток и, ложась спать в полной мере осознала, что впервые за все время я морально устала. Никогда не думала, что походы по магазинам могут настолько изматывать. Интересно было наблюдать
Удивительно, но точно могу сказать, что попробуй хоть кто-нибудь обидеть его или плохо посмотреть я бы без промедления порвала бы этого человека на ленточки. Неважно где и как, но в обиду точно бы не дала.
Вот как-то так, все очень странно и получилось. Мы практически не общались, но стоило ему прижаться к моим ногам в поисках защиты, как тут же мои руки будто оживали сами по себе и начинали поглаживать кудрявую голову и искать причины его беспокойства.
Покупок было много и если говорить начистоту, то Сашка ничего не просил, но стоило ему только увидеть что-то, от чего его глаза начинали светиться живым теплом, как я тут же это покупала. Установкой мебели и небольшим ремонтом занималась наемная бригада, после обсуждения всех нюансов я под благим предлогом свалила из своего логова, на улицу оставив ребенка разбираться с ремонтниками.
Я не волновалась за мальца, поскольку прекрасно видела, что он способен разобраться с бригадой, мне только и оставалось оставить ему денег и умчаться навстречу ветру с примесью выхлопных газов.
В темном кафеле блестит слабый огонек от свечи, мне холодно, перед глазами расплывается мутная пелена из слез. Глянцевое покрытие маленькой подставки душевой кабины окрашивается в розовый, разбавляя и смывая теплыми потоками кровь с моей головы. Сегодня наш вечер был посвящен разговорам на философские темы.
– Ты знаешь, мне начинает надоедать твой страх. – Недоуменно он махнул головой, словно сам только, что понял это.
– Наконец. – Я спокойно выдохнула, уже понимая, что скоро окончится еще одна моя глава жизни, а может и сама жизнь.
Отвернулась к окну, рассматривая звезды на темном небе.
– Ты настолько устала жить? – Задает он самый глупый вопрос.
«Устала», это то определение, но я явно «Устала» не от жизни. Я устала от себя, от страха перед тобой и неизвестностью.
– Почему ты молчишь? – Потому как не знаю, что тебе хочется услышать от меня и не окажется ли это тем, что разозлит тебя еще больше.
Никогда не стоит обманываться твоим холодным тоном и спокойной, с легкой ленцой речью. Обман, все это обман, как и личина человека, натянутая на существо, которое время от времени проглядывает сквозь холод твоих неестественных, желтых глаз.