Безумие

Смирнова Кристина

Она была совсем молода, она училась только мечтать…

И мать ее жила не одна, и отчим все хотел приласкать.

Ее тянуло больше к друзьям…

Друзья ее считали больной.

Они бросали хлеб воробьям и поздно расходились домой.

(Русский размер – Она лежала на земле)

Дозорное

место, сегодня показывает небывалые картинки. В низу на поляне перед лесом собирается разношерстная толпа, полуголых существ. В толпе начинается оживление, я замечаю, что сквозь нее начинают сновать одетые в черные фраки официанты с большими серебряными подносами, уставленными бокалами с шампанским. По крайней мере, мне кажется, что это шампанское, но я не отвлекаюсь. Слишком долго вспоминала слова этой грустной и в то же время какой-то грязной песни.

Толпа расступается перед сгорбленными фигурами, которые передвигаются в странной, строгой последовательности – я назвала бы это паровозиком.

Она уже не помнит сама, когда подсела на иглу.

Она давно торчит не одна, они его берут на углу.

В последний раз их общий баян, исполнил вальс исколотых вен.

Раздвинул этот мир по краям, разрушив депрессии плен.

Грязь слов забивает последние гвозди в гроб моего желания жить, и я осознаю, что если была такая возможность, то сейчас бы с большим удовольствием накачалась бы наркотой. Захотелось сбежать от реальности и существовать в счастливом угаре. Вздыхаю как перед затяжным погружением и во все легкие пою припев.

Она лежала на земле, глазами целясь прямо в небо…

Так никогда с ней ласков не был – весь мир, кипящий на огне.

Холодной тенью в тишине, раскинув руки, выгнув тело, обняв огромный мир - не смело…

Она лежала на земле.

Вчера он меня изнасиловал и оставил валяться сломанной игрушкой посреди моей темницы. Пытающуюся найти достойную причину, чтобы не схватить что-то острое и не перерезать себе горло. И я как та самая «Она», раскинув руки, пыталась обнять потолок до момента провала. Скорее всего, в это время шок, не оставляющий меня на протяжении нескольких дней, заглушил всю боль от столь грубого процесса с невинностью, а вот сегодня шок прошел, осталось только тянущая боль и металлический запах крови, что сейчас даже не смотря на долгие водные процедуры как мне кажется, только усилился.

Стройная шеренга из сгорбленных людей выстроилась прямо напротив лесополосы. Мужчина, который шел впереди, стал попеременно близко подходить к каждому человеку и что-то делать. Фигуры выпрямлялись, но не предпринимали никаких попыток сделать лишние движения. Разношерстная толпа еще больше задвигалась за спинами шеренги, уплотняясь и накаляя и так необычную обстановку.

Интересно,

чтобы это значило? Я передвинулась ближе к стеклу, пытаясь как можно лучше рассмотреть, что там происходит, как то не верилось, что эти чудовища могут просто так собраться, как цивилизованному обществу и отдохнуть перед своей крепостью, попить шампанского, пообщаться о моде и экономической обстановке, политике государства. Прибавить ко всему еще странных людей, выстроенных ровной шеренгой.

Хлопок оружия и шеренга распадается, люди, периодично сталкиваясь друг с другом, пытаются скрыться в пологе смешанного леса, несколько минут метаний и на поляне остаются только Господа, а я еще сильнее вжимаюсь лицом в стекло, повторяя только для меня понятное предостережение «Охота», «Дичь», «Не скрыться».

День охоты, значит моему мучителю сегодня не до меня, можно вздохнуть спокойно. Я так и поступаю и тут же осознаю, что все переживания о бедных людях, которые совсем скоро погибнут, уходят на второй план по сравнению с радостью о спокойном вечере.

Наверное, я становлюсь похожей на своего хозяина. Еще немного и я пропитаюсь им. Глаза наполняются слезами, сползаю, и сворачиваюсь в позу зародыша, обнимая колени и проклиная свой эгоизм, который показал мне, насколько мерзкой я могу быть. Не замечаю, как засыпаю и просыпаюсь как от толчка. Он здесь. И не просто здесь.

В комнате непроглядная темнота, как и за окном. Он слишком близко, я ощущаю запах леса и свежести с ноткой металлического привкуса на кончике языка, продолжаю дышать размерено, контролирую сердечную мышцу. Возможно, он не станет меня будить и исчезнет. Легким движением прикасается к моей голове – поглаживая, сердце запинается и пытается нарастить ритм, но я делаю глубокий вдох и пытаюсь изобразить ночные метания. Как мне кажется, он поверил мне, так как просто продолжил гладить, но еще невесомей.

– Мой Ангел – Раздается на грани слышимости, а дыхание задевает ухо.

– Не ломайся, потерпи немного, и я смогу… - Рука немного замирает, кончик пальца закапывается в волосы и прижимается к голой коже.

– Смогу отпустить тебя… Смогу убить… и все будет как раньше… - Палец спускается с головы мне на щеку, там и замирает, а сердце все же не выдерживает натиска страха и начинает разгоняться.

– Прости…

Соскакиваю с кровати и тут же заваливаюсь обратно. В глазах потемнело, а сердце частит и отдается режущей болью под лопатку. Руками зажимаю ребра пытаясь удержать сердце внутри и не дать вырваться на волю.

Не самое страшное воспоминание, не могу понять, за что он просил прощение, за насилие, или за мою смерть. Понять это существо сложно, да и не мне стараться это делать, главное осталась живой и ладно. Но сердце не проведешь, оно заново переживает тот момент, когда моя маленькая полу-сдохшая надежда во спасение бренного тела окончательно вспыхнула темным пламенем и осыпалась прахом, прям там, в груди отдавая острой болью под лопатку.