Безумие
Шрифт:
– Т..во..я. – Заикаясь повторяю, вижу оскаленный рот, замечаю окровавленные руки и разодранную кофту. Но больше всего меня пугает именно бушующее море сумасшествия во взгляде. Они мне кажутся непривычными, а все непривычное в исполнении этого существа, является опасным для моего здоровья.
– Ты не поняла! Ты моя! – Как заведенный твердит, со злостью и не перестает трясти.
– Моя! Дичь! Увижу, кого-либо рядом убью обоих! Ты Моя! Ты это понимаешь?
– Д..да. – Тихо
– Повтори! – Приближается голос. Вижу удар кулаком в стену. Вижу пыль, осыпавшуюся от этого удара, и покорно повторяю, зажмуривая слезящиеся глаза.
– Твоя. – Когда тебя не трясут, и ты не смотришь в лицо безумцу, говорить или врать становиться намного легче.
– И заруби себе это на носу. – Постояв еще немного, он уходит, слышу, как громко хлопает дверь.
Моих моральных сил не хватает, чтобы попробовать подняться и перебраться на кровать, да и трясущиеся коленки не позволят, поэтому пытаюсь вернуться мысленно в свои мечты, успокоиться, но не получается. Как всегда.
Столько уже дней прошло в диком страхе и боли, что уже пора смириться с неизбежным концом, но от чего-то это не получается и каждый раз страшно и хочется жить. Он говорил, что раньше, очень давно был человеком, а я с каждым разом убеждаюсь, что в этом существе человек не жил никогда, потому как человеку свойственно сострадание или если выразиться точнее, то сострадание, по которому даже отъявленный маньяк давно бы уже добил свою жертву.
Но не он, потому как физическая боль от его действий никогда так не задевает, как мое моральное опустошение. Физически он на мне практически не оставляет следов, особенно после того как оставил на долгую память шрам, он очень методично уничтожает духовно меня. Страшно понимать, что даже в своих мечтах, о простой человеческой жизни в роли обычного человека я не могу представить себя, а если мне это удается, то в пору, искать веревку, потому, как обязательно рядом со мной его тень и шёпот.
Не успеваю толком заснуть, как ощущаю его прикосновения. Он поднимает меня на руки и относит в кровать, а мне сейчас настолько все равно, что даже сердце не начинает бешено стучать. Может все потому, что чувствую, что сейчас для меня не представляет угрозы? Хрен его знает. В моем мире уже давно все возможно.
Еще одна пугающая меня черта - я перестаю бояться его ночных прикосновений. Ночью, когда он думает, что я сплю, случаются вот такое ненормальное в его случае поведение. Какая-то болезненная ласка, которая так не сочетается с его образом великого и ужасного. И я принимаю эту ласку из легких прикосновений к волосам и коже.
Становлюсь мазохистской, но мне плевать, это немного даст тепла, подпитает надежду на то, что смогу выжить, поэтому лежу и размеренно дышу. А ненавидеть себя за эту слабость буду завтра, когда стану со страхом ждать его появления.
Просыпаюсь днем и лежу, уставившись в потолок, сердце спокойно отсчитывает свой ритм, а гадливость поселившаяся в груди к себе подкидывает. Срываюсь в туалет, меня
Осознание этого факта сгибает пополам и выворачивает наизнанку. «Ненормальная», твержу себе и пытаюсь выкинуть все странные мысли из головы, обещаю себе больше к ним не возвращаться, потому, как даже мой организм не в силах принять всю прелесть странных мыслей о его прикосновениях.
Выжидаю еще пару часов и отправляюсь в столовую, рядом со своей комнатой встречаюсь с Грегори, который следует за мной, присаживается рядом за столом, потом идет со мной на тренировку к Лисе, а уже перед рассветом провожает до двери. Видимо он решил меня таким образом приучить к себе, и у него это неплохо получается, уже через неделю я перестаю вздрагивать от появляющейся рядом высокой фигуры.
Занятия с Лис, медленно, но все же приносят свои плоды, особенно после того, как она находит верную методику моего обучения. Вся эта методика основывается только на том, что стоит ей только повысить на меня голос, как моя сосредоточенность увеличивается в разы. Все это смахивает больше на привычку отзываться на злость в голосе, послушное создание, словно собака, приученная к определенным командам – сидеть, лежать. Так и я.
Еще в моей жизни появляется такое странное чувство – острой нехватки. Сашка хоть и звонит каждый день, но мне все же, почему-то не хватает его присутствия рядом, поэтому с большим нетерпением начинаю ждать выходных и его приезда, а в течение недели довольствуюсь его рассказами о новых друзьях, оживленном общении и пересказе о любимых предметах.
Слышу, как в его голос возвращаются краски жизни, детская непосредственность. А в выходные дни вижу, как умеет улыбаться только он. Но выходные дни еще немного омрачает присутствие на нашей территории Грегори. Сашка все время по приезду практически повсюду сопровождает меня, и это, несомненно, их сдружило, вот приходиться делиться территорией. Они весело болтают где-нибудь на диване, а я начищаю нож, не прислушиваясь. Как-то раз попыталась выяснить странное поведение Грегори у Лисы, а она задорно рассмеялась, махнула рукой и уверенно заявила, что я ему нравлюсь. От такого заявления я нахмурилась и посмотрела в его сторону, а он с такой же хмурой складкой над носом смотрел на Лису, и в его взгляде читалось предупреждение, на что она фыркнула, а я зависла и растерялась и с этого времени стала еще больше его бояться. Он это заметил, но не перестал ходить за мной.
Жалко, я на самом деле не хотела его внимания, да и вообще любого мужского внимания к своей персоне. Но это практически не мешало мне вливаться во всю новую жизнь, я не настолько много, но все же стала чуть больше общаться, а еще мне нравиться слушать веселые перепалки Лисы с друзьями и мужем, и все чаще на моем лице стала появляться неловкая улыбка. Такой моя жизнь продлилась полгода, а потом опять принесла новые неприятности.
7 глава
Сегодняшний день не задался с самого раннего вечера. Неожиданно столкнулась с каким-то грубияном в столовой, слава всем богам, что рядом неизменно находился Грегори, и он легко заткнул матерящегося парня. Потом мои дрожащие руки, не удержали стакан с кофе, и он вдребезги разбился, залив пол и меня вместе с ним, опоздала на тренировку, получила нагоняй от Лисы и ни как не могла сосредоточиться на ее приказах. Из рук все валилось, а усиливающаяся тревога в груди заставляла метаться по залу, не вникая в суть необходимых заданий. Лиса долго терпела все мои метания и, не выдержав заорала.