Безумная страсть
Шрифт:
Эйприл с трудом сдерживалась. Она чувствовала, что Талия Морроу и Кэтрин Даунинг украдкой наблюдают за ней, ожидая ее реакции. Столкновение с Изабель назревало уже давно: все то время, что женщины занимались совместным шитьем одеял, пожилая дама упорно стремилась уязвить девушку.
Изабель Флетчер по-прежнему не спускала глаз с Эйприл, наслаждаясь смятением несчастной. Оно было подлинным бальзамом на ее самолюбие, уязвленное тем, что в свое время эта юная гордячка отвергла ухаживания Грэхема.
– А нет ли у тебя вестей от
Эйприл поднялась так стремительно, что каркас, На который было натянуто одеяло, перевернулся и упал на пол. Дрожащей рукой она указала на дверь.
– Я буду вам весьма признательна, миссис Флетчер, если вы немедленно покинете этот дом. Видит Бог, я долго сносила ваши нападки и издевательства, но мое терпение лопнуло. Вы приходите сюда лишь затем, чтобы найти новую пищу для своих гнусных сплетен!
– Ну и нахалка же ты!
– задохнувшись от возмущения, выкрикнула Изабель, поднимаясь с места.
– Боюсь, что это определение больше подходит вам, миссис Флетчер. Я только одного не пойму: почему вы так себя ведете? Неужели только потому, что я отказалась принять ухаживания вашего сына? Да я лучше умру старой девой, чем выйду замуж за этого неотесанного грубияна! Как вспомню, сколько раз он приставал ко мне, так жалею, что в свое время не пожаловалась отцу. Уж он был задал вашему Грэхему хорошую трепку!…
– Как ты смеешь говорить о моем сыне в таком тоне? Да я сама никогда бы не позволила ему ухаживать за тобой, паршивая шлюха! Ты ничуть не лучше своей сестры, а я своими глазами видела, как она лежала голая под вашим конюхом!
– Вы видели, что они обнимались и целовались, и ничего больше. Да, грудь моей сестры была обнажена, но только грудь. Мистер Таггерт вообще был одет. Так зачем представлять дело хуже, чем оно есть на самом деле? Зачем, я вас спрашиваю? Неужели это доставляет вам такое удовольствие, миссис Флетчер?… Должно быть, у вас извращенный ум, и, несмотря на то что я очень на вас сердита, мне почему-то жаль вас… А сейчас немедленно покиньте мой дом и больше никогда сюда не приходите. Я не желаю вас видеть!
– Не беспокойся, я уйду!
Изабель Флетчер, воинственно выставив вперед подбородок, схватила со стула шаль. Ее узкие глазки-щелочки были полны злости.
– Но ты у меня еще попляшешь, паршивка эдакая! Будь уверена, я расскажу мужу, как ты со мной обошлась. Мы перекроем вам воду. Вот тогда Пайнхерсту действительно придется несладко! Все ваши теперешние беды покажутся мелочью…
В гостиной наступила напряженная тишина, в которой отчетливо прозвучал спокойный голос Эйприл:
– Я внимательно
Услышав громкие голоса, в гостиной появился Бьюфорд и с опаской остановился на пороге. Эйприл строго отчеканила:
– Проводи, пожалуйста, миссис Флетчер к выходу и скажи всем слугам, что отныне они не должны пускать ее в Пайнхерст!
– Дай срок, Эйприл Дженнингс, ты еще заплатишь мне за это!
– Разгневанная Изабель вскочила и обернулась к Талии и Кэтрин: - А вы что сидите? Надеюсь, вы не собираетесь оставаться в обществе такой грубиянки!
– Конечно, нет, - спокойно ответила Талия, как ни в чем не бывало продолжая шитье.
– Поэтому мы и не уходим с тобой, Изабель!
Изабель Флетчер пулей вылетела из гостиной. А Эйприл устало опустилась на стул. Казалось, силы внезапно покинули ее.
– Прошу прощения, леди. Мне жаль, что вы оказались свидетелями такой неприятной сцены.
Талия с материнским сочувствием похлопала девушку по руке, а Кэтрин одобрительно усмехнулась:
– Ну что ты, дорогая! Ты была совершенно права. Миссис Флетчер уже давно на это нарывалась и получила, наконец, по заслугам!
Эйприл склонилась над одеялом, усердно работая иголкой и надеясь на то, что дамы не заметят ее слез. В последнее время девушке постоянно приходилось скрывать от посторонних свои чувства. Расслабиться она могла, только когда оставалась одна. Но, Боже милосердный, надолго ли хватит ее сил?…
От Ванессы по-прежнему не было никаких вестей. Жеребенок, подаренный отцом, исчез в ту же ночь. Возможно, его действительно украл Рэнс Таггерт, и они уехали вместе с Ванессой. Но самое ужасное - это то, как у нее на глазах отец терял связь с внешним миром. С той ночи он изменился до неузнаваемости, стал похож на собственную тень. Правда, неизвестно, что послужило этому причиной - болезнь или стыд за Ванессу.
По мнению доктора, с медицинской точки зрения объяснить его состояние невозможно. Большую часть дня Картер Дженнингс проводил, сидя в кресле и уставившись в окно своей спальни. По выражению лица было ясно, что мысли его витают где-то далеко-далеко.
Но что больше всего пугало Эйприл и что она не осмеливалась рассказать никому, так это то, как временами отец, глядя на нее, улыбался и шептал:
– Лорена, любимая моя! Ты наконец вернулась ко мне…
В таких случаях она пыталась урезонить отца и ласково объясняла:
– Нет, папа, это я, Эйприл. А мамы нет. Вспомни, ведь она давно умерла…
Вначале отец, услышав ее слова, мгновенно приходил в себя, с удивлением смотрел на дочь и печально говорил:
– Да-да, конечно, я знаю, что это ты, Эйприл…