Безумная страсть
Шрифт:
– Хорошо, Эйприл, я ухожу. Но обещай, что ты придешь ко мне!
– Да-да, Олтон, конечно. Только уходи поскорее!…
И вдруг до них донесся истошный крик. Все трое - Эйприл, Олтон и Поузи - со страхом посмотрели наверх. Этот жуткий вопль, казалось, сотрясал ведь дом. От него дрожали стены…
– Лорена!
– бушевал Картер.
– Лорена, я убью тебя, если ты уйдешь! Клянусь Богом, убью!…
– О Боже всемогущий!
– Поузи закрыла лицо фартуком.
– Хозяин потерял рассудок. Этот человек сошел с ума!… - И она в испуге
Олтон снова схватил Эйприл за плечи.
– Да, он сошел с ума. Тебе опасно оставаться здесь!
– Отец болен. Поверь мне, Олтон, он просто болен… Уходи побыстрее. Пока ты здесь, он не успокоится!
– Но я боюсь за тебя! Я не могу оставить тебя здесь одну. Мало ли что взбредет ему в голову? Собери вещи, и мы уйдем вместе!…
– Я не могу оставить отца в таком состоянии!
– в отчаянии выкрикнула она.
– Неужели ты не понимаешь, что я не могу сейчас уйти?…
Олтон отпустил ее и, покачав головой, вздохнул:
– Ну хорошо. Не могу же я заставлять тебя силой! Но уеду я только через неделю. А до тех пор мы поженимся, и тогда ты сможешь уйти из дома. Ведь когда меня не будет рядом, кто поможет тебе, Эйприл?…
– Да, ты прав, - тихо сказала она.
– Но мне нужно все обдумать. Я позову к отцу врача - посмотрим, что он скажет. Я дам тебе знать, Олтон, обещаю. Только дай мне время!
Он поцеловал ее в лоб, повернулся и вышел. Но Эйприл заметила, что глаза его горят от гнева.
Сверху все еще доносились крики. Хозяин Пайнхерста бушевал, то признаваясь в любви давно умершей Лорене, то грозясь убить ее…
«Да, - грустно призналась себе Эйприл, - сомнений больше нет. Мой отец и вправду обезумел…»
Глава 5
Эйприл подняла усталые глаза на Поузи и спросила безжизненным голосом:
– Ну в чем дело?
– Вы сами знаете, мисс. Дело в вашем отце. Он все сидит там, скулит и плачет. Ровным счетом ничего не изменилось с тех пор, как уехал этот знаменитый бирмингемский доктор! Все скулит, плачет и зовет вашу маму…
Поузи сокрушенно покачала головой, печально вздохнула и сказала, что никого не может заставить войти к нему, кроме Бьюфорда. Все до смерти боятся хозяина!
– Но ведь уже три дня, как он ведет себя спокойно, - возразила Эйприл.
– Отец очень болен, вот и все! Чего бояться, если он просто сидит и плачет?
– Но вы ведь слышали, что сказал доктор! Вашего отца надо отвезти в Таскалусу, в сумасшедший дом, - с упреком проговорила Поузи.
– Доктор Вермер - самый лучший врач во всем штате, Поузи. Да, он действительно посоветовал мне отправить отца в больницу. Но в то же время он считает, что такое помутнение рассудка может быть временным и вызвано оно уходом Ванессы. Дай срок, и все наладится. Не могу я отдать отца в больницу для умалишенных, когда у него просто небольшое нервное расстройство!
Поузи негодующе фыркнула:
– И вы хотите сказать, что
– Нет, это тревожит меня. Больше, чем ты думаешь, Поузи, - устало произнесла Эйприл.
– Но я надеюсь, что со временем отец выйдет из этого состояния… А сейчас я слишком устала. Пойду спать. Завтра я созову всех слуг и поговорю с ними. Больше мне нечем тебе помочь. Спокойной ночи!
Она встала из-за стола, прошелестев юбками, прошла мимо Поузи и направилась к себе в спальню.
Войдя в комнату, Эйприл бросилась ничком на кровать. Ей хотелось плакать, но слез не было. Слишком много их она уже пролила. Должно быть, больше не осталось… За последнее время столько всего произошло, что девушка пребывала в нерешительности: что же делать дальше? Олтон продолжал умолять ее бежать с ним, напоминал, что времени осталось совсем немного, но девушка все же не находила в себе сил бросить отца.
Постепенно комната погрузилась во тьму. В доме воцарилась гнетущая тишина. Эйприл перевернулась на спину и уставилась в потолок. Вскоре она замерзла и встала, чтобы надеть ночную рубашку. Ночь обещала быть холодной, но она не хотела просить Бьюфорда развести огонь.
Как только она свернулась клубочком под одеялом, воспоминания прошлого окутали ее, словно паутина. Ведь были же в прошлом и счастливые моменты! Правда, если не считать слишком властного характера отца… Его постоянная боль из-за утраты жены… его ненависть к Ванессе… ее ненависть к нему… Сколько боли и страданий все это принесло всем и ей, Эйприл! Бегство от всего этого было бы счастьем. Но она не может бросить отца. Слишком многим ему обязана…
Постепенно сон смежил усталые веки. Засыпая, Эйприл решила, что завтра же отправится в Бирмингем и еще раз поговорит с доктором Вермером. А потом встретится с Олтоном, попросит его набраться терпения и подождать еще немного. Но все это завтра, завтра…
Горячие, влажные губы коснулись ее лица. Эйприл пошевелилась, застонала, пытаясь проснуться. Чья-то рука нащупала ее грудь и требовательно сжала.
– Лорена, любимая моя!…
Эйприл мгновенно проснулась. Крик застыл у нее в горле. Она с трудом дышала под тяжестью навалившегося на нее человека. Губы мужчины накрыли ее рот. Пальцы лихорадочно шарили по телу, срывая прозрачную ночную рубашку.
Но вот ей все-таки удалось увернуться от этих жадных губ. Из горла девушки наконец вырвался крик ужаса.
– Папа, папа, остановись! Это же я, Эйприл! Ты сам не понимаешь, что делаешь. Пожалуйста, отпусти меня…
– Я хочу любить тебя.
Он перекинул ногу через распростертое тело дочери, буквально оседлав ее. Невзирая на протестующие, отчаянные крики Эйприл, он поднял ей руки над головой и крепко прижал к кровати. Однако она продолжала бешено извиваться под ним, умоляя опомниться.