Безумная ведьма
Шрифт:
Тьма разворачивается к двум витиеватым колоннам, на которых рунами высечено название Первой Тэрры, а между – тянутся нити магии, переливаясь всеми оттенками зелёного. Она прикладывает ладони к лепнине, чувствуя, как та изнутри заходится трещинами. Несколько секунд, и нити окрашиваются в чёрный цвет, колонны трещат изнутри, пока камни не разлетаются в разные стороны.
– Твой ход следующий, – хмыкает Тьма, рассматривая остатки от портала в Тэрру. – Надеюсь, пошагаешь ты в сторону могилы. Хоть раз умри, как полагается, Эсфирь Лунарель Рихард.
Она проводит руками по лицу, впуская сознание Кристайн к своему. Герцогиня с сомнением осматривает
– Как мы попадём обратно, моя госпожа? – тихо спрашивает Кристайн.
«Есть ещё четыре «двери», моя милая Трикси. Четыре. А эту мы оставим, как подарок, для Верховной», – отзывается внутри Тьма.
– Я видела её, моя госпожа. Как она оказалась жива? Хотя то, что от неё осталось – нельзя называть «живым»…
«Хороший вопрос, на которой у меня пока нет ответа. Наверное, твой Видар нашёл лазейку, чтобы воскресить её, хотя я и не понимаю, как именно он это провернул, интересует меня другое – как ей удалось выбраться из могилы? Кто ей помог?»
– Это всё пустое, моя госпожа. Без Видара она загнётся в считанные месяцы. А он её больше не увидит, поверьте мне. К нашему возвращению он станет Вашим идеальным подданным, моя госпожа.
ГЛАВА 13
Четыре с половиной года спустя, Стоуни-Брук, посёлок муниципального района Брукхейвен в округе Саффолк, штат Нью-Йорк, США
Всё, что происходило с Гидеоном, а именно – его жизнь, считалось событиями, наполненными чудом. Иначе он не мог объяснить, по какой причине всё ещё дышит, передвигается, работает, да даже курит, в конце концов!
Полтора года назад стадия болезни проскочила на ступень с пометкой – «третья». И всё бы ничего, если бы по всем человеческим показателям он не должен был отойти в мир иной спустя семь-восемь месяцев после подтверждения диагноза.
Гидеон стал нервным, озлобленным, что-то постоянно зудело в грудной клетке, делая его раздражительным и вечно-уставшим. Перед Кристайн ссылался то на усталость из-за работы, то на головные боли, то на плохое настроение. Он сменил несколько клиник в Нью-Йорке, заимев славу главного врача с дурным и взрывным характером, но при этом – его результативность поражала. Уволившись с очередной клиники – сразу же раздавались звонки на приём в другую. Так он и получил должность главного врача в клинике при Стоуни-Брукском университете. Конечно, это имело свои подводные камни: вместе с престижем он вляпался в несколько курсов студентов, чтобы обучить их врачебной виртуозности.
Последний месяц Гидеон усердно готовился принять должность и даже успел провести пару лекций по психиатрии. Хотя «провести пару лекций» нужно понимать, как «отчитать студентов даже за незаинтересованный кивок головой».
Заработная плата, вечная занятость, статусная должность – всё это интересовало и подпитывало эго Гидеона, но не нравилось одному единственному человеку – Трикси. Прежние его клиники она принимала радушно и даже радостно, но, узнав об этой, словно с катушек слетела, не переставая вбивать в голову идеи об увольнении. Гидеон отмахивался.
Он давно закрыл глаза на Трикси. По началу, может, и мучился, что не является идеальным парнем, что рушит их отношения, а потом… осознал: отношениями их взаимодействия не назвать, вряд ли сон в одной
Единственной, кому удавалось будить в нём вихрь эмоций – была его галлюцинация, следовавшая за ним по пятам на протяжении долгих лет. Когда Гидеон с холодной головой осознал, что болен по всем параметрам, стало легче в отношении собственного глюка. А переводя на более понятный нам язык, он влюбился в несуществующую девушку, имени которой не знал до сих пор. Ему нравилось в ней всё: несносный характер, острый язык, невероятные разноцветные глаза, яркие кучерявые волосы, вся она.
Трикси замечала, как часто он разговаривает сам с собой, но как не старалась обратить внимание на себя – не выходило. Вскоре она смирилась с новыми «странностями» мужчины. В конце концов, он сходил с ума рядом с ней – большего девушка не просила.
А вот Гидеон по поводу и без советовался с галлюцинацией, ссорился с ней, рассуждал о многих вещах, внимательно слушал о сказках, касающихся его «прошлом». Слушал и иногда хотел проснуться в том мире, о котором она рассказывала с таким упоением.
– Гион? – голос Трикси выводит из состояния созерцания рыжеволосой бестии на противоположном кресле.
Эта терраса стала их негласным королевством. Отсюда открывался потрясающий вид на Нью-Йорк, но для Гидеона под такое определение подходил только один вид – девушки с кучерявой копной волос, от которой пожаром отражалось солнце.
«Твоя любовь», – насмешливый голос ударяет в виски.
Гидеон нехотя переводит взгляд, пряча улыбку в дрожащую ладонь.
– Да?
Трикси подходит к нему со спины, крепко обнимая и укладывая подбородок на макушку.
– Просто хотела пожелать тебе хорошего дня на новом месте.
– Спасибо… маленькая, – тихо откликается он, чувствуя себя неуютно.
А ведь несколько лет назад на этой самой террасе он читал ей стихи Есенина и думал, что любит её. Сейчас же – мечтал провалиться сквозь землю, боясь почувствовать на себе взгляд рыжеволосой. Только она никогда не смотрела в сторону Гидеона, если рядом с ним находилась Трикси. И хотя инсанис утверждала, что его больному мозгу нужно вспомнить версию более любящую, нежели она, но Гидеон открыто считывал ревность в крепко сжатых пальцах. Чудно, конечно. Но и он болен на всю голову.
– Во сколько будешь дома? – мурлычет Трикси в ухо.
– К вечеру, – уклончиво отвечает Гидеон. – Нужно со многим разобраться. В конце концов – новый персонал – всегда пытка.
– Пытка для них – это ты со своим несносным характером, – посмеивается девушка, а затем проводит носом по его виску. – Чай на столе, не засиживайся, а то остынет. Я ушла на работу.
– Встретимся вечером, – бросает Гидеон, но выходит небрежнее, чем ожидал.
Ещё раз натянуто улыбнувшись, Трикси выходит с террасы. Гидеон, наконец, поднимает глаза на рыжеволосую бестию. А она, словно почувствовав, переводит взгляд с города, залитого солнцем, на эпицентр тепла в ярких глазах. И Гидеон уже готовится слушать очередную тираду о том, что Трикси – не та, за кого выдаёт себя, что она – источник всех бед. Но мужчина слышит совершенно не то, к чему привык за столько лет: