Безумная ведьма
Шрифт:
Паскаль глупо хлопает глазами, переваривая всё услышанное.
– Получается, он вспоминает? – король поворачивает голову в сторону кухни. – И она тоже.
Предательское сердце снова затрепыхалось. Наверное, ещё одного такого трепыхания Паскаль попросту не переживёт.
– Если это действительно так, значит, Видар скоро вернётся к нам. И вернёт мою королеву, – уголки губ Себастьяна тянутся вверх, пока в глазах блестят огни надежды.
– Да, только, чтобы её вернуть – нужно здорово побороться.
Спустя несколько часов в небольшой квартирке на окраине Стоуни-Брука, их маленьком королевстве среди людских каменных джунглей, царила атмосфера спокойствия, любви и скорых перемен. Паскаль рассказывал о том, какие странные люди и их запросы – уж он-то, будучи таксистом, мог похвастаться приличным багажом рассказов. Себастьян, как врач-психотерапевт, ставил пассажирам Каса диагнозы, а Равелия лишь закатывала глаза: в отличие от них она не могла похвастаться «весёлой» работой. Рави ухаживала за людскими цветами в ботаническом саду днём и, как бы метафорично это не звучало для неё, пыталась выходить хрупкую ледяную бентамидию ночью.
– Ты сказал, что он в клинике, – наконец, удаётся вставить Равелии, когда тема работы начала иссякать.
Паскаль делает глоток из стеклянной бутылки пива, аккуратно переводя взгляд на сестру. Она всё так же легко улыбается, держа обеими руками бумажный стаканчик с капучино.
– Не просто в клинике. Нам удалось сделать его крутым дядькой. И мне удалось добавить документы Эсфирь и даже выбить ей временный «люкс», правда он похож на изолятор, но кто знал, что их палаты для таких историй «болезни» верх изобилия?
Эсфирь впивается пальцами в стакан. Её готовили к тому, что рано или поздно придётся лечь в больницу и сыграть шизофрению (здесь заключалась лёгкая часть плана, потому что играть было нечего, она больна), но часть её по-прежнему боялась, что от неё хотят избавиться. Наверное, потому что второй части плана не существовало так чётко, как первой. Паскаль лишь обещал вытащить её в любом исходе событий. Только – как? Загадка. Себастьян всегда приходил на помощь и шутил о том, что они – аферисты.
– Всё будет хорошо, Эффи-Лу, – Себастьян успокаивающе подмигивает. – Нужно только придерживаться легенды. Мы – аферисты, помнишь?
– К слову, о легенде, – Равелия быстро прожёвывает кусок пиццы. – Я бы не отказалась повторить всё ещё раз.
– Раз дама просит, – Кас очаровательно улыбается, а затем поднимается из-за стола, следуя к холодильнику за второй бутылкой.
– Отец Кассиэль, Вас не пустят на небеса, – усмехается вдогонку Себастьян, а Эффи пытается сдержать улыбку.
Путь брата от священника до таксиста порождает новый приступ к смеху, который Эффи прячет в новом глотке.
– Мне уютнее в Аду, – Кас лукаво улыбается, захлопывая дверцу холодильника. – Значит, Эффи-Лу, твоя история не поменялась: ты больна, тебя нашли под обломками особняка семейной пары в Халльштатте. Повторяю, в сотый раз: то, что ты спалила заживо семью – не
– Тот, кого я убила там – это всё же правда, – медленно произносит Эсфирь.
– Эффи… – Равелия пытается предупредить появление приступа, но Верховная спокойна. Просто констатирует факт. Её сознание сегодня удивительно чисто.
Прежде чем продолжить, Паскаль делает глоток:
– Тот, кого ты там убила – не имеет никакого значения только потому, что ты сама не помнишь по какой причине это произошло, – голос брата на мгновение становится ледяным, но дальше смягчается: – Какое-то время ты лежала в Зальцбурге, около пяти лет назад перевели в эту клинику по моему запросу. Я разрисовал тебя в медицинской карте, как самого настоящего монстра только для того, чтобы вызвать дикий интерес в лечащем враче и ужас у персонала. Меньше будут приставать к тебе. Кстати, в деле написано, что я – пастор здешней церкви. Если спросят название: молчи или говори, что тебе всё равно. Вообще больше молчи, всё остальное сделаю я.
Эсфирь облизывает губы, поочерёдно смотря на семью. Они не причинят ей боли, им можно доверять. И от этих мыслей, солнечный свет облизывает лучами внутренности. Она в первые чувствует абсолютное счастье вперемешку с ужасом.
Интересно, какой он – её муж? Всё, что Эффи знала – он тоже потерял память, и с ним тоже оказался человек, который помог восстановлению. Если, конечно, жизнь с огромным провалом в памяти можно считать восстановлением. Ещё он был врачом-психиатром в различных клиниках. Однако, судьба та ещё шутка – Эсфирь чокнутая на всю голову, а он, по идее, именно эту голову и будет лечить. Если заинтересуется.
Она делает ещё один глоток, пропуская щебетание друзей мимо ушей. Если она вышла за него замуж, значит, он любил её? И она его? Конечно, Эффи может ошибаться, но ей кажется, что ни при каких обстоятельствах она бы не вышла за человека без любви, даже бы не посмотрела в сторону замужества, если бы отсутствовали чувства.
А когда увидит его – поймёт, что это он? Почувствует ли, что это тот самый человек, чьё имя выбито на рёбрах? Эффи опускает правую руку на ребро, аккуратно поглаживая татуировку через одежду.
– Хорошо, а как ты сделаешь так, что Видар вспомнит? – голос Себастьяна доносится до Эсфирь, словно через толщу ненавистной воды. Наверное, не произнеси мужчина имени, слух бы пропустил и это предложение.
– Есть у меня одна идейка, – Паскаль заговорщически ему подмигивает. – Не парьтесь, у меня всё на чеку.
– Никто и не «парится», – раздражённо отвечает Равелия, сдувая с глаз белые пряди чёлки. – Но не хотелось бы потом ещё пять лет бегать по городам и странам.
– Дальше мы побежим только домой, моя снежинка, – усмехается он. – И тебе придётся терпеть меня ещё лет так… вечность.