Безупречный элемент
Шрифт:
Что отняли у нее так грубо? Воспоминание? Чувство? Какой она будет без этого, с незаживающей кровоточащей раной, оставленной взамен?
Снова включился жадный поиск. Нечто искало, чем бы поживиться, запуская липкий страх в ее душу и сердце, как хирургический инструмент, ковыряя им, надрезая, делая уже не просто больно, а невыносимо, нестерпимо. Лишенная возможности сопротивляться, Фреда переносила непереносимое, отвечая на действия неизвестной силы внутренним противостоянием: своего рассудка, своей воли и всем тем, чем
И не уступит никому того, во что верит.
Неведомая сила замерла на миг, заинтересовавшись противоборством Фреды. Ледяное любопытство сменилось намерением проверить на прочность. «Острие» вошло в сердце глубже, подцепило там что-то, рвануло, отделяя нечто ценное от самой человеческой сущности…
В эпицентре нестерпимой боли где-то в глубинах сознания, возникло чернильное облако ужаса и растеклось, затапливая ее всю…
Затем что-то потянуло вверх, в бесконечность. Там должна быть Свобода. Избавление. Или Смерть, что сейчас приравнивалась к Свободе и Избавлению. Только бы это кончилось…
Движение вверх вдруг прекратилось и Фреда, очутившись на неведомой высоте, полетела вниз.
***
… Она очнулась на холодных плитах пола в темном зале подземелья Цитадели.
Лежала, не имея ни желания, ни сил даже дышать. Сознание включилось почти сразу, сердце билось медленно, устало, но билось, значит, она жива. Рука вцепилась во что-то. Фреда попыталась повернуть голову, превозмогая не боль, а отсутствие умения двигаться — попытка движения расценивалась телом, как нечто чужеродное.
Её изменило настолько, что она уже совсем не она?
Однако движение все же удалось, и она затуманенным взглядом увидела, что рука ее лежит на ворохе собственной одежды.
Чувства возвращались постепенно, но все же возвращались. Она могла видеть, и уже ощущала свое дыхание и слабый стук сердца. Она слышала тишину и чувствовала холод камня под собой. Обоняние улавливало легкий запах дыма и крови. В зале было тихо и пусто. Вагнер исчез, исчез светящийся круг и столб света. В чашах больше не курился дымок.
Фреда приподнялась, прикусив до боли губу. Но этой боли она даже обрадовалась — она жива и все еще чувствует себя той самой Фредой. Так что же изменилось?
Ответом на ее мысленный вопрос стало четкое осознание — что-то вторглось в потаенное хранилище ее разума и души, где обитало самое дорогое, ценное. То, что никогда не подвергалось никаким сомнениям и изменениям. Теперь ее «сокровища» отсутствовали. Все исчезло, было вырвано насильно, развеяно в неизвестности. Она все помнила, знала, чем именно обладала, но больше не владела этим.
Пустота вокруг, пустота внутри. Невыносимая, кровоточащая, незаживающая.
Фреда села, опираясь на дрожащую руку, и завыла, как раненое животное.
…Она
По дороге раз пять опускалась на пол и отдыхала, переводя дыхание, затем вставала и двигалась снова, держась за стены.
Не было ни мыслей, ни желаний, ни эмоций: в душе и сознании осталась выжженная пустыня, реальность воспринималась, как мираж. Тошнота подступала к горлу и сводила спазмами живот.
Фреда добралась до своей комнаты, где бросила одежду прямо у двери, рухнула на кровать и мгновенно провалилась в сон, похожий на вакуум.
Не проснулась, а очнулась, будто вышла из затяжной комы. Состояние ее почти не изменилось, двигаться было все так же сложно. Она сползла с кровати и, шарахаясь от стены к стене, побрела в ванную. Вид “фарфорового друга” организм воспринял, как приглашение — Фреда рухнула на коленки перед ним, и ее вывернуло наизнанку. И еще раз, и еще… Пока исторгала свои внутренности, в голове проносились картинки-вспышки — раскадровка всех последних событий.
Душ и чистка зубов привели в чувство, но снова отняли силы. Переодевшись в чистое, Фреда снова упала на кровать и пролежала без движения, глядя в потолок еще какое-то время.
Чуть оправившись, поднялась, все еще ощущая слабость.
Неужели Вагнер, оказываясь в круге, каждый раз ощущает такое?
Или это представление специально для нее?
Фреда содрогаясь и отчаянно борясь со вновь подступившей тошнотой, подошла к одежде, брошенной на пол. Обыскав карманы, не обнаружила телефон. Не было и сумки — ее она, скорее всего, забыла в машине.
Двигаясь медленно, но уже довольно уверенно, накинула куртку и вышла из комнаты.
Она обошла все запутанные коридоры Цитадели, побывала в библиотеке, сжав зубы, снова спускалась в подземелье. Телефон так и не нашла, как и следов пребывания Вагнера. Камин в библиотеке не горел, а пепел давно остыл.
Фреда спустилась в паркинг. BMW стоял на том же месте, где она его оставила.
Забравшись на водительское место, обнаружила свою сумку, лежащую на сиденье рядом. Телефона в ней не было, зато нашелся небольшой квадратный конвертик с запиской внутри:
“Пивоварня Страговского монастыря, 21 час, сегодня”
Фреда взглянула на часы на приборной панели автомобиля, показывавшие двадцать две минуты девятого.
Она поедет по указанному адресу, хотя и понятия не имела, от кого записка. Но что-то ей подсказывало, что это снова была Метте, и на этот раз Фреда не станет сбегать от нее. Все, что хотела, она выяснила для себя.
Кроссовером она воспользуется только для того, чтобы выбраться из Цитадели и отъехать подальше, а потом поймает такси.