Безымянная. Часть1. Путеец
Шрифт:
Через некоторое время путеец вновь скатился в плоскость слабо сопрягаемую с реальностью философией, сообщив, что «малое не значит менее важное» и предложил зайти еще в одно место, кажется вспомнив о нем только что.
С горем пополам отыскав среди прочего торгового разнообразия магазин продуктов, купили палку полукопченой колбасы, бутылку дешевой водки, батон и пачку сигарет без фильтра, прихватив упаковку спичек на сдачу. После вновь прошли мимо лотков с охотничьей одеждой, рыболовными снастями и сувенирами, пересекли пустующую концертную площадку под открытым небом с невысокой дощатой сценой и киосками общепита по ее периметру, когда, свернув левее вышли на практически безлюдную площадку, почти полностью занятую железнодорожными контейнерами. Остановившись напротив
После того как спустились с возвышенности, стало ясно, что деревья здесь достаточно высокие, чтобы скрыть под своими кронами остов старого, некогда оранжевого, а теперь облезло-ржавого автобуса ПАЗ-672, поросшего кустами до окон. По левую сторону от дверей, свободных от растительности, виднелась груда всякого хлама, от бутылок и пакетов до промокших и облепивших его исписанных бумажных листов, с расплывшимися чернилами. Справа от входа на невысокой коробке рядом со старым креслом стояла пишущая машинка и пачка разбухших от сырости книг.
– Концептуально! – оценивающе осмотрев обстановку, сказала девушка.
– Что ты! Просто мечта фотохудожника, – подтвердил путеец, всматриваясь в закрытые чем попало окна. – Эй там, в автобусе! Выходите! Это вас с железной дороги беспокоят! – крикнул путеец, вытягивая слова.
Послышалась возня, скрип железа и визг раздвижных дверей, открывшихся с трудом и не до конца. Спустя пару минут из проема кряхтя и плохо передвигая ноги, тяжело вышел бомж в синей потрепанной шапке, сером засаленном плаще поверх куртки, от чего выглядел толстым. Белая растрепанная борода резко контрастировала с багровыми полосами на щеках, на одной руке болталась красная вязаная варежка, на ногах помятые черные кирзовые сапоги. Вслед за ним вывалился хромой рыжий пес и тихо и однократно пролаял, облизав нос и осмотрев гостей тоскливыми желтыми глазами.
– День добрый, – поприветствовал его путеец, протягивая пакет вперед.
– Добрый, а теперь и вовсе многократно лучше вчерашнего, – покачал одобрительно головой нищий, принимая дар, вместе с тем устраиваясь в кресле. Немедля взялся вынимать содержимое сумки кряхтя и приговаривая. – Вот это я понимаю – человек! Вот что значит верное воспитание! Поздоровался и вручил презент, как бы указывая на то, что он поспособствует его поддержанию… здоровья в смысле, а то другие придут ничего не принесут или бывает и последнее заберут… Так и веру в учтивость потерять можно! Верно? – И широко улыбнулся беззубым ртом и хрустнул бутылочной пробкой.
– Вот так значит? – вскользь посмотрев на путейца, обронила девушка.
В это время нищий уже распечатал дары. В одной руке держа водку в видавшем виды одноразовом стаканчике, а в другой кусок уже очищенной от кожуры колбасы.
– Что вам сказать, кроме спасибо… трапезы своей не предлагаю, понимаю, что свое питание привыкли выбирать тщательнее и употреблять с большим комфортом, – выпил, съел колбасу и продолжил: – Присесть также не предлагаю, ведь вши очень неприятные соседи.
Девушка, искривив лицо, в отвращении отступила на несколько шагов, но путеец остановил ее, сказав:
– Шутка. Это только шутка.
– Да, это
– Просто, судя по вашему виду, шутка уж очень правдоподобная! – резко бросила девушка.
Нищий меж тем понимающе потупил взгляд и как видно под воздействием уже забродившего в крови алкоголя, сказал:
– Да, глупо было бы не согласиться. Извините привык шутить с теми, кого знаю, а вы меня видите впервые и тут на тебе! А вообще, я думаю социальная прослойка, к которой я себя отношу, весьма и весьма полезна, и я бы даже сказал – необходима. Ведь на ее фоне все прочие чувствуют себя состоявшимися и преуспевающими. Так что я и такие как я, сознательно или нет, приносим себя в жертву обществу во славу его процветания, и выступаем щитом на пути уныния.
– Что значит, щитом? – уточнила девушка, поморщив нос.
– Ну как же? Вот идет себе по улице человек и мучает себя мыслями о неприятностях и текущих проблемах, а взглянет на меня, и хандру, хоть и частично, но снимает. – Затем наклонился к устроившемуся в ногах псу и скормил ему остаток колбасы. – «Босой стонет, пока безногого не встретит», как говорится.
– А, по-моему, так он просто – ленивый алкаш, – наклонившись к путейцу, громко прошептала девушка.
Путеец, посмотрел на нее с недопониманием, а нищий, также услышавший это в общем-то привычное для него заявление покашлял и ответил, грустно улыбнувшись:
– Что ж, вы снова правы. Лень есть как у каждого из нас, а если судить по тому, что у меня нет ничего, то и вовсе можно счесть полнейшим лентяем. Все точно! – Девушка, непроизвольно потупила пристыженный взгляд, на что нищий, заметив это,, прибавил, – да ну что вы?! Не мне вас стыдить! Ведь я еще помню, как легко рассуждать о лени и тем более алкоголизме в юные двадцать лет.
– А что, новые философские опусы имеются? – поинтересовался путеец.
– Нет, ничего нет. Мыслей нет. Все замерло, время и … пустым как барабан стал, дописал я, что задумал – всё похоже…
– Что же, совсем всё? – чуть прищурившись, уточнил путеец.
– Да, я Счастливую чайку видел.
– Значит, три дня осталось? – через паузу произнес путеец.
– Два уже. Вчера видел.
– Что я могу для вас сделать?
Нищий подал замызганную визитную карточку и добавил:
– Она сразу приедет. Так что позвони примерно за час, полтора.
– Хорошо, как скажете. К заливу?
– Да, лучше к заливу. Там красиво хотя бы, и подъехать можно, да и проблем меньше и ей, и остальным.
– Ну всего вам доброго за чертой! Уж больше не увидимся. Я ведь эти ритуалы перестал понимать, – качнув головой, спокойно произнес путеец, поворачиваясь.
Нищий улыбнулся и, покашляв, сказал уже вслед:
– Все верно – пусть мертвые хоронят мертвых.
Путеец поднялся на насыпь, пропустив вперед девушку, и перед самым забором крикнул:
– Хотя, кто знает? – и махнул рукой.
К остановке вернулись той же дорогой. Кроме того, умудрились занять места в той же самой маршрутке, что, не удержавшись, отметила девушка, указывая кивком на бородатого водителя, точно так же, как и в предыдущую поездку недовольно рекомендовавшего пассажирам продвинуться «вглубь салона». Обратно, до Кубинской добрались быстро, по крайней мере быстрее, чем в другую сторону. Уже после того, как прошли через подземный переход и миновали узкие мостки под опорами ЗСД, девушка, до того болтавшая много и впустую, вдруг принялась расспрашивать путейца конкретно о нищем, на этот раз умудрившись быть достаточно настойчивой. Хотя сам путеец, словно позабыв о своем привычном обыкновении увиливать от ответов или по крайней мере их замалчивать, теперь не особенно сопротивляясь, даже с намеком на некоторое удовольствие, взялся рассказывать, начав с оговорки если не сказать с предупреждения, достойного «заправского» плагиатора или пародиста о том, что это только то, что известно лично ему, тогда как всё остальное вполне может иметь больше подробностей и подоплек, вместе с тем приобретая способность изменить суть рассказанного им до неузнаваемости.