Безжалостный наследник

Кейн Моника

Но вскоре вторгается реальность.

— Мы не использовали презерватив… снова, — выпаливаю я.

Все еще внутри меня, он отстраняется и смотрит мне в глаза, его рука все еще сжимает мои волосы.

— Я чист. Я никогда ни с кем не обнажался.

Я тяжело сглатываю, стараясь не вдаваться в подробности того, что это значит.

— И я нет. И у меня внутриматочная спираль. — Она помогает от судорог при месячных, но сейчас она как нельзя кстати.

— Хорошо. — Он лениво рисует пальцем круги на моей ключице. — Мне

никогда не нужен барьер с тобой.

Меня пугает, как приятно слышать такие вещи от Андрея, чувствовать его ближе, чем когда-либо к кому-либо, но я не могу потерять голову из-за этого сексуального мужчины. Мы заключили сделку, не более того. И когда придет время, он меня прогонит.

Андрей, должно быть, чувствует перемену в моих мыслях, потому что он тихо вылезает из меня и устраивается на спине, заложив руки за голову. Я вздрагиваю, уже скучая по теплу, которое он давал.

— О чем ты думаешь?

— Да так. Ни о чем, — говорю я, переворачиваясь на живот, чтобы лучше видеть его. — Если бы ты не родился в этом мире, кем бы ты хотел быть?

Он ухмыляется.

— Например, работать?

— Ага.

Его брови сошлись вместе, и он минуту смотрел в потолок.

— Я не уверен, что задумывался об этом.

— Что! — Я поднимаю голову, чтобы опереться на одну руку. — Как это возможно? Должно быть что-то, что тебя интересует, чем ты увлечен.

Он усмехается и наматывает прядь моих волос на свой палец.

— Все по-другому, когда ты растешь, зная, что твой путь высечен в камне. Я наследник Козлова. Для меня никогда не было другого направления. Просто спроси принца Уильяма. Я не хочу принижать этого парня, но он окончил университет со степенью магистра по географии. Он явно не думал о своих будущих карьерных возможностях.

Я ухмыляюсь.

— Ты ведешь себя смешно.

— Я? — Я прищуриваюсь, бросая на него свой лучший грязный взгляд. — Хорошо, — признает он. — У меня была бы художественная галерея или что-то в этом роде. Может быть, галерея, в которой будут представлены только работы женщин-художников, поскольку они обычно недостаточно представлены в искусстве.

Дерьмо. Я не ожидала, что он это скажет. Кто этот мужчина? Отчасти крутой мафиозный парень, отчасти тайный феминист… за исключением того, что происходит в постели.

— А ты? — Он поворачивается на бок ко мне лицом. — Ты бросила колледж.

Внутри меня вспыхивает знакомый ожог стыда. Я наблюдала, как мои друзья и одноклассники поступали в колледж и делали карьеру, и вот я здесь. Не ближе к моей собственной жизни.

— Я должна была помочь отцу, — говорю я, слегка обороняясь. — Какой у меня был выбор?

Он понимающе кивает, но продолжает смотреть на меня.

— Но чего ты на самом деле хочешь? Когда ты представляешь свою жизнь за пределами этого. Что ты видишь?

Я выдыхаю.

— Это так же бессмысленно, как говорить о своем будущем как

о чем-то другом, кроме пахана.

— Ты не права. Твоя жизнь не будет такой всегда.

Его заявление застало меня врасплох, и я не знаю почему, но я вынуждена сказать ему правду. Правду, которую я никогда не говорила другому человеку, но почему-то мне хочется с ним поделиться.

— Я бы преподавала искусство детям. Может быть, и историю искусства.

Он кивает, как будто я все понимаю.

— Когда-нибудь из тебя выйдет отличный учитель рисования.

— Неважно. — Я плюхаюсь на спину и смотрю в потолок. Я не могу сейчас думать о своем будущем. Все, о чем я могу думать, — это завтра. О послезавтрашнем дне. О выполнении обещания, данного Андрею. Воссоединение с отцом. О том, как жить дальше.

— Мне нужно уехать из города на несколько дней, — тихо говорит он. — Но мне нужно показать тебе кое-что особенное, когда я вернусь.

— Насколько особенное? — Я спрашиваю.

Уголки его губ приподнимаются, когда он проводит рукой по моему плечу.

— Это приятная особенность. Сюрприз. Тебе придется подождать и увидеть.

— Хорошо, — говорю я, чувствуя себя растерянной. Я не знаю, что здесь происходит. Секс — это одно, но такое ощущение, что речь идет уже не только о сексе.

Он вздыхает, и его рука возвращается к моему лицу, его пальцы скользят по моей коже, как будто он может читать мои мысли. Как может одно только его прикосновение заставить меня чувствовать так много?

— У нас есть время. Пока Олег не вернется в игру. — Кажется, он хочет сказать что-то еще, но не может найти слов.

— У нас есть время. — Я повторяю.

ГЛАВА 25

Джорджия

Дни проходят в тумане тренировок и сна — сна, который мне нужен главным образом потому, что я чертовски утомлена тренировками. Оружие, драки, актерское мастерство, взлом компьютеров. Я изучаю навыки, которыми даже не мечтала обладать или даже не нуждалась в них, но это странно удовлетворяет меня, когда я становлюсь метким стрелком или когда я переворачиваю одного из больших крепких охранников Андрея на спину, при попытке одолеть меня.

Наталья почти каждый вечер присоединяется ко мне за ужином, и это странно утешает. Я чувствую, что она на самом деле присоединяется ко мне, чтобы убедиться, что я следую плану, но мы вместе впадаем в легкую рутину, обсуждая мой день и почти не обсуждая ее. Мне интересно, где Андрей и его братья и чем они занимаются, но я не спрашиваю, зная, что она ничем со мной не поделится.

Как и все сотрудники Козлова, она молчалива. Ну, все, кроме Пайпер. Хотя она живет за пределами офиса, она часто заглядывает ко мне в комнату по вечерам и предлагает сделать мне прическу. Это бессмысленно. Мне некуда идти, но я не против компании и чувства избалованности.