Безжалостный
Шрифт:
Поцеловавшись с внуком, Гримбальд спросил:
– У тебя опять что-нибудь взорвалось?
– Нет, деда. Я ничего не взрывал.
– Это плохо. Но не теряй надежды. Многое в мире просто просится, чтобы его взорвали, так что это всего лишь вопрос времени.
Пенни поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать отца, который наклонился, как Кинг-Конг к Фей Рей. Потом чуть распрямился и поцеловал меня в лоб, после того как я скинул с головы капюшон.
Лесси прыгала, прыгала и прыгала, требуя внимания Гримбальда, пока он в воздухе не поймал собаку
Мы последовали за ним, оставив позади дверь с окошком, и очутились в первой из подземных комнат, мастерской, размером двадцать на тридцать футов, где он ремонтировал механические системы бункера.
Счет инструментам шел на сотни, все отличало самое высокое качество, ни у одного не было электропривода, потому что после крушения цивилизации он и Клотильда не собирались загонять себя до смерти на велотренажере, чтобы привести в действие электродрель или циркулярную пилу.
Пересекая мастерскую, мы с Пенни сняли плащи и повесили на крючки, тогда как Майло остался в желтом дождевике.
Пока что в бункере горели электрические лампочки, но после конца света Бумы намеревались перейти на свечи. Они запасли тысячи свечей.
За мастерской находился большой склад с консервами и упаковками высушенных сублимацией продуктов, а также с бочками семян на случай, если после Армагеддона земля снова станет пригодной для ведения сельского хозяйства.
В спальне с традиционной обстановкой стены украшали большие, размером с постер, фотографии гигантских сооружений, «схваченных» в момент обрушения, яркие свидетельства катастроф, организованных за плату Гримом и Кло. Отсутствие окон добавляло этому уютному помещению толику клаустрофобии.
Они не жили в бункере двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. На поверхности высилась комфортабельная гасиенда, в которой они и проводили большую часть времени, если не улетали в далекие края со своей командой взрывников, чтобы превратить что-то большое в груду обломков. «У нас взрыв» – так они говорили. К примеру: «У нас взрыв в Далласе в следующий четверг».
Дом на земле они приобрели на вымышленное имя. Жили в нем под другим вымышленным именем. Настоящие адепты выживания смогли укрыться от всевидящего ока властей, превратиться в призраков, прежде чем окончательно уйти под землю.
Официально они проживали в небольшой квартире-офисе в Анахайме, где секретарша, внешне напоминающая актрису Джуди Денч, принимала и проверяла заказы, чтобы убедиться, что люди, которые хотели что-то взорвать, располагают необходимыми полномочиями для подписания соответствующего контракта.
Здесь, в каньоне, Грим и Кло никогда не разговаривали со своими соседями, что, впрочем, могло и не вызывать удивления, поскольку ближе всех к ним жила супружеская пара, совершенно не жаждавшая общения. После того, как эту парочку дважды против воли усаживали в летающую тарелку и увозили к далекой звезде, они прятались в каньоне от злобных инопланетян.
Хотя
Помимо регулярного «запирания», они всегда находили поводы для экстренного (пугающее заявление безумного лидера Ирана, пугающее заявление невежественного лидера Соединенных Штатов, на текущий момент – взрыв нашего дома), я подозревал, что они предпочитают бункер залитому солнцем миру, но стесняются в этом признаться.
В самой большой комнате, гостиной, совмещенной с кухней, стояли кресла, диван, торшеры с абажурами из цветного стекла, массивный обеденный стол. Стены украшали рисунки юной Пенни (в школу она не ходила, получила домашнее образование).
Бункер располагал эффективной системой вентиляции, позволяющей разделять дым, идущий из одного источника, на семь потоков. Отводные трубы находились в разных частях леса, чтобы банды посткатастрофных варваров, или дегенераты-зомби, или чудовища, которые будут бродить по руинам мира, не смогли бы определить, откуда доносится такой вкусный запах.
Вот почему Клотильда могла пользоваться дровяной печью, на которой и готовила, когда мы прибыли в дом. В гостиной-кухне стоял густой аромат жареной картошки, лука и тушеной свинины.
– Милашка! – позвал ее Грим. – Мне не пришлось никого убивать. В звонок и на самом деле позвонили наши детки.
Клотильда Бум (урожденная Нэнси, с девичьей фамилией Фарнэм) навевала мысли об амазонках: рост шесть футов три дюйма, широкие плечи, большая грудь, сильные руки, прямой, как стальная труба, позвоночник. Густые черные волосы, без единого седого, свободно падали на плечи (обычно она заплетала их в косы и укладывала на затылке), обрамляя на удивление (такие решительные черты могли бы украсить носовую часть корабля викингов) красивое лицо.
Шнурованные сапоги достигали колен, их верхнюю часть закрывал подол юбки из грубой серой материи. Мужскую рубашку из джинсы она заправила под пояс с пряжкой в виде оскаленной морды змея. На шее блестел серебряный медальон, в нем она хранила клок волос из гривы лошади, насмерть затоптавшей мужчину, который попытался (но своего не добился) изнасиловать Клотильду, когда она была четырнадцатилетней девушкой-подростком.
Клотильда повернулась к нам. Ее лицо блестело от пота и светилось счастьем.
– Я поняла, что вы можете приехать сегодня, когда увидела странный рисунок прожилков на одном из листьев базилика, которые клала в суп.
Я знал Клотильду уже десять лет, но по-прежнему не мог понять, то ли она на полном серьезе верит в свои пророческие способности, то ли говорит все это в шутку. Даже Пенни, которая прожила с матерью гораздо дольше, не может остановиться на одном из вариантов. Вот и выходит, что Кло ведет какую-то озорную игру, испытывая нашу доверчивость, терпение и приверженность к здравомыслию.