Беззвучная нота
Шрифт:
— Двенадцать лет — долгий срок, чтобы ждать, пока люди перестанут беспокоиться. — Я пожимаю плечами. — Я, конечно, люблю преподавать, но не настолько, чтобы разрушать всю школу.
Датч открывает рот, чтобы возразить.
Я поднимаю руку.
— Как бы вы все ни контролировали Redwood Prep, но не можете контролировать разгневанных родителей. Я уверена, что найдется много мам и пап, которые не захотят, чтобы я учила их детей, и которые захотят забрать своих детей из школы, если я продолжу там преподавать.
—
— Сейчас — да.
Я спокойно киваю.
Он закрывает глаза.
— Хорошо. Хорошо.
— Спасибо. Я ценю, что ты просто слушаешь и не реагируешь слишком остро…
Зейн достает свой телефон и что-то пишет.
Мой телефон пикает от входящего сообщения.
Я вижу парад цифр на экране.
— Что это? — спрашиваю я.
— Мой банковский номер и пароль.
— Зейн…
— Тебе не нужно работать, если ты не хочешь. Не хочешь вернуться в колледж, чтобы учиться? Открыть свое дело? Написать книгу? Ты можешь это сделать. Я дам тебе все свои банковские данные. И мою черную карточку. У мамы есть скромный трастовый фонд, созданный для нас. Ты можешь получить и его.
Я стону.
— Вот тебе и «не реагируешь».
— Датч, у нас есть еще какие-нибудь выступления? Мне нужно зарабатывать деньги.
Зейн поворачивается лицом к брату.
— Ты слышал, что сказал доктор, Зейн, — хмуро говорит Датч.
Он двигает руками вверх-вниз.
— Мое запястье уже давно зажило, и я заказал специальные барабанные палочки, которые используют ампутанты. Может, я и не смогу играть на барабанах так долго, как раньше, но уже осваиваю их. Пока что я могу играть целых три минуты.
— Ого. Три минуты? — уныло говорит Сол.
— Три минуты — это дольше, чем «больше никогда». Пройдет несколько месяцев, и я смогу удвоить этот показатель.
— Шесть минут?
Сол саркастически вздыхает.
Зейн сужает глаза.
— Не торопи себя. — Я трогаю Зейна за руку, чтобы вернуть его внимание. — Кроме того, я планирую заработать на свое содержание.
Каденс наклоняется вперед.
— Где? Дай угадаю… в книжном магазине?
Улыбаюсь ей, потому что это было бы действительно точным предположением до того, как мой мир взорвался.
— Вообще-то, — наблюдаю, как Датч поднимает жену с кресла, усаживает ее к себе на колени и ворчит, как будто именно там ей и было место с самого начала, — я хочу… — Я поворачиваюсь к Финну, который берет из холодильника бутылку газированной воды: — Работать на якудзу.
Финн давится водой, которую пил.
Датч чуть не роняет Каденс на пол.
Сол колит палец о кончик ножа и тут же сунет палец в рот, чтобы высосать кровь.
Зейн медленно моргает. А потом
— Прости. Кажется, я ослышался. Ты сказала, что собираешься…
— Работать на якудзу. — Я указываю подбородком в Финна. — Или, точнее, на Финна, пока он в якудза.
— Грейс… — Финн вытирает воду, которая капает ему на подбородок.
— Я разоблачила Мичилса и рассказала миру правду о Слоан. Но человек, убивший ее, все еще на свободе. В одиночку я не смогу пройти так далеко. Возможно, я недостаточно сильна, чтобы справиться с якудзой, но Финн — да. — Я киваю ему. — И я хочу быть частью этого, чем смогу. Неважно, сколько времени это займёт.
Зейн хмурится.
— Нет, это слишком опасно.
— Я не передумаю, Зейн, — твердо утверждаю я.
Он изучает меня долгую минуту, а потом вздыхает.
— Тогда сделай это со мной.
— С тобой?
— Ты, я и Финн.
— И я тоже, — говорит Каденс.
Датч смотрит на нее.
Она отвечает.
— Ты слышал меня, Датч. Мы собираемся уничтожить якудзу.
Датч выдыхает так громко, что салфетка на кухне взлетает в воздух.
— Похоже, мы расправимся с якудзой.
Глаза Сола загораются блеском Безумного Шляпника.
— Запишите и меня.
ГЛАВА 60
Грейс
Redwood Prep во всей своей могучей славе, возвышаясь над восходом солнца своим величественным, надменным лицом.
В последний раз я поднимаюсь по лестнице и захожу внутрь.
Мои каблуки щелкают по полу, и это похоже на то, как Зейн бьет по барабанным палочкам перед песней.
Тик.
Тик.
Тик.
Я двигаюсь в этом ровном ритме, мое сердце одновременно и тяжелое, и полное.
Redwood Prep по-прежнему держится вызывающе после всех скандалов, которые прошли через эти залы, и мой — один из них.
Он не извиняется за то, что скрывает, за зло, которое проглатывает.
Оно никогда не извиняется.
Наоборот, он становится все более надменным.
Чистейшие шкафчики расположены под величественными витражами, похожими на окна часовни. Свет, проникающий сквозь стекло, танцует. Красные, зеленые и синие цвета оживают, не подозревая о тьме, которая скрывается под поверхностью.
Я забегаю в кабинет администратора, а затем знакомым путем иду в учительскую, где раскладываю принесенную с собой картонную коробку. Один за другим я кладу туда учебники.
Отелло.
Виноград гнева.
Пальцы замирают, когда я беру в руки свой экземпляр «Ромео и Джульетты». Поднеся книгу к носу, вдыхаю, вспоминая тот момент, когда мы с Зейном спорили в классе о трагедиях и любовных историях.
Я улыбаюсь, радуясь, что наша история закончилась тем, что мы вместе, счастливы и готовы начать новую главу.