Беззвучная нота

Аларкон Нелия

Как только выхожу, брат хватает меня за руку и рывком возвращает назад.

— Нам нужно поговорить.

— После того как я увижу Грейс.

— Это не займет много времени, — говорит Датч. Он бросает взгляд на Финна, который молчит с тех пор, как мы вернулись из дома.

— Я проверю, как там Грейс, — предлагает Кейди. — Я хочу знать, как она продвинулась с видео.

— Мы проводим тебя туда.

Мы следуем за Кейди к номеру. Охранник снаружи приветствует нас кивком и заверяет, что с тех пор, как он там работает, в номер

никто не входил и не выходил.

— Мы сейчас вернемся, — сообщает Датч Кейди.

— Да, да. Иди, проведи свою тайную встречу с братом. Ты все равно потом мне все расскажешь. Не понимаю, зачем тебе эта секретность.

Губы Датча подергиваются от ее яростного тона.

Наблюдая, как смягчается его лицо рядом с ней, я чертовски рад, что он вытащил голову из своей задницы и признался, что влюблен.

После того как Каденс проскальзывает в комнату Грейс, я слышу, как они обе визжат тем самым женским голосом, который бывает у девушек, когда они рады кого-то видеть.

Нас не было всего несколько часов. Почему они ведут себя так, словно прошли годы с тех пор, как они встречались?

Комната Датча находится через несколько дверей. Мы направляемся туда, он закрывает за нами дверь.

В отсутствие Каденс Датч позволяет себе нахмуриться во всю ширь.

— Финн, что, черт возьми, происходило между тобой и папой сегодня вечером?

Глаза Финна вспыхивают, но рот закрыт, как в тюрьме Форт-Нокс.

— Финн, хватит вести себя как молчаливый одиночка! Ты должен начать нам что-то рассказывать, — ворчу я.

— Что бы это ни было, мы сможем разобраться в этом вместе.

Финн по-прежнему не нарушает молчания.

Датч придвигается ближе.

— Я бы не стал настаивать, если бы это было неважно, но это касается безопасности девочек. Мне нужно знать, что отец сказал тебе. Пожалуйста.

Мы с Финном оба вздрагиваем.

Я не знал, что слово «пожалуйста» есть в словарном запасе Датча.

Наконец Финн раскалывается.

— Папа не сказал мне ничего такого, о чем бы я не догадывался, — говорит он, опустив глаза в пол.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что меня усыновили.

— Что? — ахаю я. — Ты усыновлен?

Финн слегка улыбается.

Датч закатывает глаза.

Мой брат продолжает:

— Есть вещи, о которых я тебе не рассказывал. О себе. О… Джинкс.

Мои брови взлетают до самого лба.

— Джинкс? Какое отношение все это имеет к ней?

Датч смотрит скептически.

— Мы можем поговорить о Джинкс позже. А пока давайте сосредоточимся на папе.

Финн устраивает внутреннюю дискуссию, от которой у него сжимается челюсть и он выглядит так, будто воюет сам с собой.

— Выкладывай, Финн! — требую я. — Что было такого плохого, что отец практически отрекся от тебя…

— Папа солгал.

Финн смотрит на меня так, будто я выбил из него правду.

— Насчет… — подсказывает Датч.

Черт. Это как выдергивать зубы.

Финн

закрывает глаза, и слова просачиваются наружу, словно он уже сожалеет об этом.

— О том, откуда я родом.

— Ты шутишь.

Я отчетливо помню, как папа пришел домой с Финном и сказал нам, что он наш новый брат, усыновленный из Китая.

— Откуда же ты тогда взялся? — спрашивает Датч.

— Не… через обычное агентство.

— Ты хочешь сказать, что папа — твой настоящий биологический отец?

Это делает то, что он сделал сегодня вечером, вдвойне отвратительным.

— Или что он тебя похитил?

Датч прищуривает бровь.

— Он спрятал меня.

Финн поднимает взгляд, его глаза сталкиваются с моими.

— От чего?

— Не от чего? — поправляет меня Финн. — Кого.

На нас опускается болезненная, вздрагивающая тишина. Она впивается своими когтями в мои плечи и глубоко вгрызается в них. Говорит мне, что все уже никогда не будет прежним, когда я покину эту комнату.

— Ты знаешь, кто стоит за проектом, — шепчу я. — Ты знаешь, кого боится отец.

Датч бросает на нашего брата мрачный взгляд.

— Кто он?

Финн говорит с нечитаемым выражением лица, но в его глазах появляется влажный блеск. Не от горя, а от гнева.

— Кто он, Финн! — рычит Датч. — Скажи это.

— Мой отец!

Грейс

Каденс берет мой блокнот и пролистывает его. Ее взгляд останавливается на пустой бутылке из-под вина и раздавленных банках из-под кофе.

— Ты много работала, — говорит она с ноткой беспокойства.

— Я глубоко изучила татуировку, которую заметила на видео, и мне кажется, что я что-то нашла. — Я прекрасно понимаю, что сахар в крови начинает действовать, и я неестественно возбуждена, но не могу остановить это. — Зацени это.

Я слегка отодвигаю свое офисное кресло в сторону, чтобы Каденс могла встать перед ноутбуком.

Она смотрит на экран.

— Якудза? В смысле… японская мафия?

— Якудза — одна из крупнейших преступных организаций в мире. У них есть власть, связи, влияние — не говоря уже о миллиардах долларов, полученных от наркотиков, азартных игр, торговли людьми. В общем, все, на чем может заработать преступник.

— Звучит ужасно.

— О, это так. — Я понимаю, что улыбаюсь, и стираю это выражение со своего лица. — Так и есть.

— Ты думаешь, что настоящий убийца Слоан был из якудзы?

Я киваю.

— Но… это же не Япония.

— Нет. — Поднимаю палец, указывая. — Но якудза начали расширять свои операции около четырех десятилетий назад.

— Почему?

— Что почему?

— Почему бы не остаться в Японии?

— Я не якудза, конечно. Но могу предположить.

Она жестом приглашает меня идти дальше.