Беззвучная нота

Аларкон Нелия

Но сохраняю медленный темп поцелуя, как любовное письмо.

И этого достаточно.

А почему бы и нет?

Что-то настолько ценное, что-то настолько чистое, что я никогда не думал, что оно будет моим. Я? Зейн Кросс? Парень, который может швырнуть женщину, как тряпичную куклу. Вгрызаться в нее, как жеребец. Вылизывать ее до слез? Парень, который ложится спать с блондинкой, а просыпается с брюнеткой, потеряв сознание между переключениями?

Этот парень сможет обнять Грейс Джеймисон? Называть ее

женой?

Нежность ее прикосновений оседает вокруг меня, теплая и манящая. Мягкое место для приземления. Дом.

Я отстраняюсь, вдыхая ее, как кислород.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я.

Ее рот приподнимается.

Наклоняюсь к ней, снова целую ее и подталкиваю обратно к кровати. Когда моя здоровая рука начинает блуждать по ее лицу, я делаю слишком большой шаг вверх и вместо локонов чувствую пластик. Грейс замечает, куда направляется моя рука, и отчаянно толкает меня.

— Ах! — кричу я.

Ее глаза расширяются.

— О, боже мой. Зейн! Ты в порядке?

— Да. — Я заставляю себя улыбнуться, когда боль проникает в руку и простреливает шею. — Я просто… никогда не думал, что женщина с полиэтиленовым пакетом на голове может так меня возбудить.

Грейс нервно смеется.

— Тебе стоит принять таблетки.

Я хочу возразить, но боль, пронизывающая меня насквозь, заставляет согласиться.

— Это еще не конец, — указываю на пространство между нами. — Примерно через полчаса мы сможем продолжить с того места, на котором остановились.

— Мне все равно нужно закончить с головой. У тебя достаточно времени, чтобы заказать что-нибудь поесть, чтобы не принимать таблетки на голодный желудок. Может, встретимся через час или около того?

Я качаю головой.

— Мы превратились в старую супружескую пару, у которой есть расписание секса.

— Это ты женился на старухе.

— Называть себя старой в двадцать четыре года — оскорбительно для настоящих старух.

— Я старуха внутри. — Она постукивает себя по груди. — Вот это, — Грейс показывает на полиэтиленовый пакет, прикрывающий ее волосы, — и чтение книг во время дождя — это то, что я называю хорошим времяпрепровождением.

— Тебе нужно больше гулять, тигренок.

Она смеется.

— Иди, заканчивай причесываться, пока я не передумал и не нарушил расписание.

Я жду, что она поспешит уйти, как всегда, но Грейс медленно идет назад, держа меня под прицелом.

— Что-то на моем лице?

Я вскидываю бровь.

Улыбка мелькает на ее красивых коричневых губах.

— Ты просто…очень красивый.

Мое сердце замирает, а жар долетает до ушей.

Грейс смеется.

— Зейн, ты покраснел?

Черт возьми.

— Я не краснею.

— Но твое лицо покраснело.

— Просто здесь жарко.

— Окно открыто.

— Правда?

— Не могу поверить, что

я заставила краснеть великого Зейна Кросса, — поддразнивает Грейс.

— Я не краснею, — настаиваю я, направляясь к окну.

Грейс возвращается в ванную, и я все еще слышу ее смех, пока работает душ.

У окна меня встречает прохладный воздух, который помогает успокоить мой учащенный пульс. На мгновение я любуюсь видом.

Уже далеко за полночь, но город жив и шумит. На улице внизу сигналят машины, их фары отражаются в свете красных звезд. Вокруг нас — плоские крыши и еще более высокие небоскребы. Коммерческие здания упираются в бархатное черное небо.

Я глубоко вдыхаю, позволяя ночным откровениям вернуться в мое сознание.

Что-то не так. Грейс знает о связи якудзы с Redwood Prep. А ранее Каденс вышла из этой комнаты в слезах, так что о чем бы они ни говорили, это не должно было привести Грейс в столь игривое настроение.

Мои подозрения усиливаются.

Грейс никогда не была так откровенна со мной, за исключением того случая в машине. Как бы сильно она ни хотела меня, тонкая ниточка морали, которая твердит ей, что быть со мной неправильно, все еще держит ее в удушающем захвате.

Так что же происходит?

Я снова смотрю на блокнот. Или, по крайней мере, на то место, где должен быть блокнот.

Он исчез.

Так вот почему она меня поцеловала? Это было сделано, чтобы скрыть результаты ее расследования? Что за планы, о которых она не хочет, чтобы я узнал?

Ветер ледяной. Я захлопываю окно. Оно слишком бессистемно распахивается. В замешательстве наклоняюсь, чтобы проверить, и замечаю, что в прутья решетки вбит гвоздь.

Какого черта? Что это за халтурная работа? Если бы Грейс прислонилась к раздвижной двери, все бы рухнуло.

Я кручусь на месте, ярость захлестывает меня, но прежде чем я успеваю позвонить на ресепшн, замечаю, что в углу дивана что-то зажато.

Похоже на длинную палку, но она с необычным напряжением торчит прямо из подушек. Подойдя поближе, замечаю изысканную железную конструкцию с резьбой в виде цветущей сакуры. Это определенно не было сделано в отеле. Судя по тому, как глубоко она вбита, тот, кто послал эту стрелу в полет, сделал это с большой силой.

Мой взгляд мечется туда-сюда между окном и диваном.

Медленно, неуклонно приходит осознание.

— Нет, — шепчу я, кровь оттекает от головы к пальцам ног. — Нет, нет, нет.

ГЛАВА 49

Зейн

Я вытаскиваю стрелу из дивана, и с острия трепещет бумажка. В послании всего четыре слова.

Уничтожь это или умри.

Ужас пронзает меня насквозь.

Всю мою чертову грудь словно распирает. Я смотрю на окно, пока мой разум наводит резкость.