Библиосфера и инфосфера в культурном пространстве России. Профессионально-мировоззренческое пособие

Соколов Аркадий

Наши библиотечно-профессиологические исследования привели нас к следующим выводам. Во-первых, библиотечная профессия не однородна, а довольно разнообразна и включает в свой состав практически все типы интеллигентов и интеллектуалов. Во-вторых, в библиотечном сообществе преобладают интеллигенты-гуманисты, основой для формирования которых послужила, надо полагать, приобщенность к книжной культуре. В-третьих, библиотечная элита и библиотечная интеллигенция не совпадают по объему: можно возглавлять библиотеку, но не быть библиотечным интеллигентом. В-четвертых, библиотечная интеллигенция отчетливо дифференцируется на поколения, периодизацию которых логично связать с эпохами русской книжности, поскольку отличительным качеством библиотечного интеллигента, как мы неоднократно подчеркивали, является благоговение перед Книгой. В-пятых, культурно-исторические эпохи русской книжности коэволюционно связаны с историческими этапами зарождения и развития русской интеллигенции, о чем свидетельствует содержание следующей главы.

Глава 3

Культурно-исторические эпохи русской книжности

Более

ста лет продолжаются споры о начале русской интеллигенции. На звание «первого русского интеллигента» рекомендуются: древнерусские «православные священники, монахи и книжники» (В.О. Ключевский, Г.П. Федотов), современник Ивана Грозного преподобный Максим Грек (Д.С. Лихачев), Петр I (Д.С. Мережковский), просветитель-книжник Н.И. Новиков (Р. Пайпс), А.Н. Радищев (Н.А. Бердяев), П.Я. Чаадаев, анархист М.А. Бакунин (П.Б. Струве), не говоря о прочих кандидатах. Современный культуролог Г.С. Кнабе рассуждает в духе эволюционизма: «Россия буквально выстрадала эту “прослойку” и её ценности, трижды вызывая её к жизни»: первый раз – «в виде отдаленного предвестия на рубеже XV–XVI вв.; второй раз «несравненно шире и глубже в предпетровские годы» (автор называет Симеона Полоцкого, Епифания Славинецкого, Сильвестра Медведева, Кариона Истомина); третий раз «в середине XIX века при Тургеневе и Сеченове, Владимире Соловьеве и Менделееве» [141] . Показательно, что появление интеллигенции в социальной структуре России в середине XIX века Г.С. Кнабе, в отличие от П.Б. Струве и его единомышленников-либералов, связывает не с анархистами и революционными демократами, а с именами ученых, писателей, философов.

141

Кнабе Г.С. Русская античность. – М., 2000. С. 98.

Нетрудно понять, что спор о «первом русском интеллигенте» обусловлен разным пониманием сущности интеллигентности: кто-то ассоциирует её с «премудростью Божией», кто-то – со светской образованностью, кто-то – с гуманистической толерантностью, кто-то – с воинствующей квазигу-манистической этикой (см. трактовки понятия «интеллигенция» в разделе 2.1.1). Однако, несмотря на существенные расхождения, все авторы, за исключением П.Б. Струве, связывают появление русской интеллигенции со становлением русской книжности. Недаром в числе первых интеллигентов называются древнерусские книжники, в том числе преподобный Максим Грек, допетровские литераторы, начиная с Симеона Полоцкого, книгоиздатель Николай Новиков, которые конкурируют с радетелем отечественного просвещения, прилежным книгочеем Петром Великим. Поскольку время зарождения русской интеллигенции остается дискуссионным, тем более неопределенными кажутся обстоятельства появления библиотечной интеллигенции. Эти обстоятельства, кстати говоря, даже не обсуждаются библиотековедами, предпочитающими толковать о библиотечных кадрах, трудившихся в первых императорских библиотеках. Попытаемся внести ясность в этот вопрос.

3.1. Поколения библиотечной интеллигенции

3.1.1. Демографические и социально-культурные поколения. Культурно-историческая эпоха трактуется в культурологии как «длительный период доминирования сходных культурных форм на одной ценностно-смысловой основе» [142] . Книжность можно понимать как одну из исторически обусловленных культурных форм. Как известно, по способу производства книг различаются три культурных формы: рукописная книжность, мануфактурная книжность, индустриальная книжность. Соответственно, можно выделить поколения интеллигентов-книжников рукописной эпохи, интеллигентов-книжников мануфактурной эпохи и интеллигентов-книжников индустриальной эпохи, которых объединяет интеллигентность, включающая в себя благоговение перед Книгой. Таким образом, вырисовываются вехи для построения периодизации библиотечной интеллигенции: XI–XVI вв. – древнерусское книгописание; XVII–XVIII вв. – мануфактурное книгопечатание; XIX–XX вв. – индустриальное книгоиздание. Прежде чем превратить эти вехи в цельную периодизацию библиотечной интеллигенции, уточним понятие «поколение».

142

Березовая Л.Г., Берлякова Н.П. История русской культуры: В 2-х частях. Ч. 1. – М., 2002. С. 14.

Поколение – многозначный термин, относящийся к возрастной структуре общества и к истории культуры (не будем учитывать такие метафоры, как «поколение компьютеров» или «техника нового поколения»). Для нас важно различать два основных значения: демографическое и социально-культурное. Демографическое поколение – реальное поколение (когорта) – совокупность сверстников, родившихся в течение длины поколения; длина поколения – интервал времени между средним возрастом родителей и их детей, который принимается за 25 лет (четыре поколения в столетие) или за 33 года (три поколения за сто лет) [143] . В генеалогии различаются поколения «детей», «отцов», «дедов» и т. д., соответствующие коленам генеалогического древа. По физическому строению взрослые дети подобны своим родителям, а по духовному развитию – не всегда. В традиционных обществах, где сыновья полностью наследуют образ жизни своих отцов, духовные различия незначительны. Другое дело – индустриальные и постиндустриальные общества

нового времени. Здесь интеллектуально-этические отличия могут быть столь несовместимыми, что возникает пресловутый конфликт отцов и детей. Для описания этого конфликта потребовалось понятие социально-культурное поколение, когда под поколением понимается историческая общность людей, характеризующаяся специфической духовностью, то есть типичными для нее ценностными ориентациями, мировоззрением, социально-психологическими установками [144] . Именно в этом, культурологическом смысле мы используем понятие «поколение интеллигенции».

143

Урланис Б.Ц. История одного поколения. (Социально-демографический очерк).
– М, 1969. С.10.

144

Философско-исторические, социологические, культурологические трактовки понятия «поколение» с Аристотеля до наших дней приведены в обстоятельной статье: Безгрешнова А.М. Смена поколений как социокультурная проблема (К истории изучения) // Поколение в социокультурном контексте XX века / отв. ред. Н.А. Хренов. – М, 2005. С. 204–237.

Демографическое поколение существует в физическом (геометрическом, географическом) пространстве и в астрономическом времени, а социально-культурное поколение развивается в культурном пространстве социальных отношений согласно с изменениями, происходящими в социальном времени. Смена одного демографического поколения другим, более молодым, вовсе не означает смены социально-культурных поколений, если сыновья послушно следуют нормам, идеалам, обычаям своих отцов. Можно сказать, что социально-культурное поколение – скорее, поколение мировоззрений, чем поколение живых людей, разделяющих данное мировоззрение, потому что люди приходят и уходят, а господствующие взгляды и идеи могут оставаться относительно стабильными.

Отсюда следует, что хронологически длина демографического поколения меньше длины социально-культурного поколения, потому что один и тот же человек не может быть субъектом разных мировоззрений. Конечно, в течение жизни мировоззрение современного «отца», активно участвующего в общественной жизни, может модернизироваться, но оно не может совпасть с мировоззрением «сына» в силу инерционности менталитета и различия личного биосоциального опыта. Авторы, принимающие длину социально-культурного поколения за 10, 12, 15 лет и в связи с этим толкующие о поколениях «шестидесятников», «семидесятников», «восьмидесятников» и т. д., смешивают модернизацию мировоззрения, иногда довольно существенную, с заменой, качественным преобразованием мировоззрения, полученного в юности.

Нужно иметь в виду еще одно уточнение. В зависимости от субъекта, как демографическое, так и социально-культурное поколение может быть массовым или групповым. Массовое поколение охватывает всю совокупность современников, а групповое поколение – современный состав отдельной социальной группы, например, интеллигенции. Мы будем понимать «поколение интеллигенции» как групповое социально-культурное поколение.

Поскольку именно интеллектный слой, то есть образованная, творчески активная и этически определившаяся часть общества, создает, хранит и распространяет идейное содержание своей эпохи, то длительность культурно-исторической эпохи совпадает с длительностью группового поколения интеллигенции. Причем не массовое поколение детерминирует интеллектно-этический потенциал интеллигенции, а наоборот, интеллигенция определяет нравственные нормы и интеллектный уровень современников, то есть культурное пространство данной эпохи. Именно интеллигенция является исторически-значимым культуросоздающим субъектом. Отсюда следует, что периодизацию истории культуры нужно строить не по векам и десятилетиям, а по поколениям интеллигенции.

Известно, что мысль о целесообразности использования понятия «поколение» в качестве единицы социально-культурного времени еще в XIX столетии высказывали О. Конт и В. Дильтей, а в первой половине XX века её развивали К. Мангейм, Э. Трельч, К. Ясперс. «Метод поколений в истории» в своих университетских лекциях в 20-е годы прошлого века развернуто обосновывал X. Ортега-и-Гассет. Он утверждал: «Изменения жизненного мироощущения, являющиеся решающими в истории, предстают в форме поколений. Поколение – это как бы новое социальное тело, обладающее и своим избранным меньшинством, и своей толпой. Поколение, динамический компромисс между массой и индивидом, представляет собой самое важное историческое понятие и является, так сказать, той траекторией, по которой движется история» [145] .

145

Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? – М., 1991. С. 5.

Испанский философ хорошо ощущал межпоколенческий конфликт «отцов и детей», его неповторимое своеобразие и противоречия, терзающие поколения. Он говорил: «Для каждого поколения жизнь есть работа в двух измерениях: в одном оно получает пережитое предшествующими поколениями – идеи, оценки, институты и т. д.; в другом – отдается спонтанному потоку собственной жизни… Дух каждого поколения зависит от уравнения, образуемого этими двумя составными частями, и установки, которую принимает по отношению к ним большинство индивидов поколения» (Там же. С.6). Своеобразие мироощущения и духовности поколения означает, что каждое поколение обладает собственным призванием, своей исторической миссией.