Библиосфера и инфосфера в культурном пространстве России. Профессионально-мировоззренческое пособие
Шрифт:
Самому Е.Л. Немировскому принадлежит энциклопедическое определение книги, которое гласит: «Книга – важнейшая исторически сложившаяся форма закрепления и передачи во времени и в пространстве многообразной информации в виде текстового и (или) иллюстративного материала. С точки зрения семиотики, книга является знаковой системой… С точки зрения общей теории коммуникации книга является одной из форм существования и распространения семантической информации» [114] . Смущает трактовка книги как «формы многообразной информации», потому что информация – понятие многозначное. В энциклопедии «Книга» отсутствует статья, посвященная информации, но в своей «Большой книге о книге» Евгений Немировский излагает свою позицию. Оказывается, он понимает информацию в духе материалистической атрибутивной концепции как «содержание отражения, как содержание связи между двумя взаимодействующими материальными объектами», а семантическую (социальную) информацию связывает с «проявлениями многоаспектной деятельности человеческого общества» и не без эпатажа утвердительно отвечает на вопрос «Неужели Пушкин –
114
Немировский Е.Л. Книга // Книга. Энциклопедия. – М., 1999. С. 299.
115
Немировский Е.Л. Большая книга о книге: Справочно-энциклопедическое издание. – М., 2010. С. 1029–1030.
Материалистические трактовки информации неприменимы к книге, потому что книга, обладая вещественной формой, имеет идеальное содержание, которое является продуктом сознания, а не атрибутом материи. Невозможно представить себе творчество Пушкина или чтение его сочинений как «содержание связи между двумя взаимодействующими материальными объектами». Фраза же о том, что семантическая информация есть «проявление многоаспектной деятельности человеческого общества», по сути дела бессодержательна. Получается, что информация не способствует пониманию феномена книги по существу, ибо сам феномен информации – предмет научных дискуссий (см. далее раздел 5.1.2). Классическая рациональность, взыскующая однозначного, непротиворечивого и доходчивого понятия, бессильна распознать эту сущность в калейдоскопе гипербол и метафор, сопровождающих Книгу.
Если обратиться к «Энциклопедии книгочея», которую любовно составил писатель-педагог Анатолий Николаевич Чирва в качестве «надежного помощника книгочея, компаса в обширном книжном море» [116] , можно впасть в состояние гибельного восторга и беспросветной печали. Книга – путь к самопознанию, это жизнь во всех её противоречиях, частица чьей-то необыкновенной судьбы; она – залог вечности, к которой можно прикоснуться благодаря гениальным книгам. Оказывается, «книги ждут от нас проявления человеческого чувства – понимания, негодования, любви». Каждая книга – «мумия души», скрывающая за своим переплетом квинтэссенцию живого человека, она имеет свою судьбу в зависимости от того, как её воспринимают читатели, не случайно её преследуют жестокие слуги библиоцида – «книгоубийцы». Книгу нельзя считать неодушевленной вещью, она несет в себе живительный сок созидательного духа. Начиненная человеческими мыслями и чувствами, книга властвует над людьми, она обладает почти физической силой, изменяя наши представления о мире, а в конечном счете неотвратимо меняет и сам мир… Нетрудно приумножить выразительные цитаты. Несомненно, есть сокровенная правда в многочисленных апологиях, сочиненных восторженными почитателями Книги. Но как эту правду превратить в сущностную дефиницию, отвечающую на вопрос, что есть Книга по существу?. Мы полагаем, что для экспликации [117] концепта Книги требуется не только формально-рационалистический, но и философский подход.
116
Чирва А.Н. Энциклопедия книгочея: Книга. Читатель. Чтение: изд. 2-е. – М.: ИЦ «Мой учебник», 2008. 624 с.
117
В логике под экспликацией (лат. разъяснение) понимают развертывание какого-либо исходного понятия, которое еще не является вполне точным, в научно доказанное понятие; другими словами, замену интуитивного понятия более строгим понятием. (Кондаков Н.И. Логический словарь. – М., 1971. С. 602).
Философия книги берет свое начало в нашей стране на заре XX столетия, когда книговедческая мысль дошла до уровня философской рефлексии по поводу сущности книги. Зачинателем философии книги является Михаил Николаевич Куфаев (1888–1948). Пророчески звучат слова Куфаева, сказанные в 1921 году: «Правильнее всего понимать книгу как вместилище всякой мысли и слова, облеченных в видимый знак (курс. Куфаева), все то, что могло бы при некотором техническом видоизменении получить вид и характер книги в самом узком смысле этого слова. И ассирийская клинопись, и латинский свиток, и современный фолиант и брошюра, и афиша – все книги» [118] . Современник Н.М. Куфаева Н.М. Сомов (1867–1951) в своем библиологическом сочинении исходил из дефиниции: Книга – «всякий материал, удобочитаемый и легко переносимый, на котором графически закреплены какие-либо мысли» [119] . «Удобочитаемое и портативное вместилище мысли и слова» – вот формулировка, открывающая путь к раскрытию сущности Книги. Немного уточняя формулировку М.Н. Куфаева и дополняя её свойствами, отмеченными Н.М. Сомовым, предложим следующую сущностную дефиницию:
118
Куфаев М.Н. Проблемы философии книги. Книга в процессе общения. – М., 2004. С. 61–62.
119
Сомов Н.М. Сущность книговедения. Библиологический очерк. – М., 1933. С. 9.
Книга –
а) амбивалентная субстанция – так как всякая книга есть искусственно созданное единство идеального содержания и материальной формы, её субстанция амбивалентна [120] ;
120
Субстанция – неизменная природа предмета; в философии различаются три субстанции: 1) идеальная субстанция, 2) материальная субстанция, 3) амбивалентная (двойственная, дуалистическая) субстанция – неразрывное единство идеального и материального. Более подробно об амбивалентной субстанции см. раздел 5.1.2.
б) идеальное содержание образуют духовные смыслы (мысли) – результаты духовной деятельности авторов в виде знаний, умений, эмоций, желаний, фантазий, которые они хотят обнародовать;
в) ценность книги обусловлена тем, что она представляет собой тиражированное сообщение, содержание которого образуют не любые, а социально ценные смыслы, создаваемые не только автором, но и редакторами, рецензентами, худ ожинками-дизайнерами, издателями, посредниками; книга – результат коллективного труда, форма социализации индивидуального творчества;
г) мемориальность – передача смыслов во времени: если материальная форма является стабильной, книга становится долговременным (в принципе – вечным) и в то же время портативным хранилищем социальной памяти;
д) системность книги как коммуникационного сообщения воплощается в знаковых структурах (текстах и изображениях), образованных человекочитаемыми (воспринимаемыми органами чувств человека) знаками; способ производства знаков – рукопись или полиграфическая печать – не является сущностным признаком книги;
е) антропоморфичность – соразмерность физическим и умственным параметрам человеческого организма, которая обеспечивает доступ к содержанию книги без посредничества технических устройств (очки не в счет).
Приведенное сущностное толкование Книги примем в качестве содержания концепта Книга. Все издания, произведения письменности и печати, публикации, литературные сочинения могут считаться книгами и включаться в объем концепта Книга в том случае, если они обладают всеми сущностными признаками концепта Книга, перечисленными выше. Мы надеемся, что сказанного достаточно для перехода с уровня понятия о книге на концептуальный уровень, но, конечно, не считаем дискуссию о сущности Книги завершенной. Мы не включили в перечень сущностных признаков, образующих концепт Книги, «сверхъестественный» признак, о котором часто упоминают интеллигенты-книжники, – магию книги. А может быть, это надо было сделать?
2.2.2. Магия Книги заключается в том, что книга мистическим образом очаровывает и порабощает своих читателей. Очарованный человек утрачивает свободу воли, он доверчиво воспринимает те смыслы, которые диктует книга, и охотно следует им. Эта магия была знакома средневековой Европе. До нас дошла изящная книжица «Филобиблон» – похвала Книге как орудию умственного и нравственного совершенствования, сочиненная в 1345 году английским епископом Ричардом д'Онджервилом по прозвищу де Бери. Автор красноречиво уверял читателей, что содействие сохранению, умножению и распространению книг – занятие богоугодное, достойное того, чтобы всецело ему отдаться. «О книги, – восклицал епископ-книгочей, – вы как никто щедры, вы уделяете каждому просящему, вы дарите свободу всем, кто вам усердно служит». Сам де Бери собрал личную библиотеку, которая лишь немного уступала по количеству названий библиотечному фонду Сорбонны того времени. «Филобиблон» интересен тем, что он представляет собой первое европейское библиофильско-библиографическое сочинение, свидетельствующее о незаурядной образованности одного из аристократов Англии XIV века.
Коэволюция гуманизма и книжности – характерная особенность эпохи Возрождения. Л.М. Баткин авторитетно утверждал: «Гуманисты – это те книжники, которые усвоили особый и необычный стиль общения, определенный круг занятий и чтения, способ мышления» [121] . В XV веке европейский книжный рынок необыкновенно расширился, в одном Париже насчитывалось несколько тысяч переписчиков [122] . Гуманисты изначально были, можно сказать, невольниками таинственной магии книги. Зачинатели ренессансного гуманизма Ф. Петрарка (1304–1374), Дж. Боккаччо (1313–1375), П. Браччолини (1380–1459), Н. Никколи (1363–1437) были страстными библиофилами, собирателями и почитателями античных и современных манускриптов.
121
Баткин Л.М. Итальянское Возрождение. Проблемы и люди. – М.: РГГУ, 1995. С. 62.
122
Симон К.Р. История иностранной библиографии. – М.: Изд-во ЛКИ, 2010. С. 74–77.