Библиотечка журнала «Советская милиция», 6(36), 1985 г.
Шрифт:
— В чем именно?
— Этого я пока не могу сказать, не знаю. Знаю лишь одно, что человека надо спасать, не дать совсем скатиться в болото...
Сразу поговорить с Крабом не удалось, а теперь, когда майор заявил, что грабители действуют под руководством Шамрая, Павел не знал, как и с чего начать разговор. Конечно, лучше всего будет собрать бригаду, заодно выведать, есть ли среди монтажников тот парень, с которым Шамрай, если верить версии Кузьмина, обмывал удачное ограбление кассы.
Однако Коротун разочаровал
— Не получится у нас с собранием, — хмуро сказал он, — Шамрай совсем уже обнаглел: сегодня не явился на работу.
Сейчас Шамрай не очень был нужен Турчину. Делая вид, что размышляет, как быть, Павел немного помолчал и сказал:
— Можно поговорить с людьми и без него. С ним разговор будет особый. Надеюсь, прогуливает один Шамрай.
— Если бы... А то ведь еще двое не вышли на работу. Видно, вчера перебрали, и сегодня головы болят. Вот как обернулось.
— Плохо обернулось.
— А что я могу поделать? Тут, скажу вам, уже не до собраний. Тут надо предпринимать решительные меры.
— Какие именно?
— Уволить с работы.
— Кого?
— Да его же, Шамрая.
Турчин подумал, что этого делать ни в коем случае не следует: если Шамрай действительно причастен к ограблению касс, то увольнение будет ему только на руку, ведь каждый преступник хочет оказаться подальше от места преступления, а если он не виноват, то с отчаяния может пойти на что угодно. Вон как вел себя в ресторане. Ну, а сейчас, несомненно, нервы у него натянуты еще больше, только коснись их неосторожно.
— Спешить с выводами не стоит, — посоветовал Турчин. — Сперва надо все хорошенько проверить.
— Вы же сами знаете, что кадрами ведает не бригадир.
— Но последнее слово за ним.
— Так-то оно так... Только кому же охота совать голову в петлю? Конечно, это крайность, но, скажу вам, я играю с огнем. Ребята мои приходят на работу невыспавшиеся, от многих несет перегаром. А мы — монтажники-высотники: одно неосторожное движение и — прощай белый свет. С кого тогда будут спрашивать?
— И все же прошу подождать с увольнением Шамрая.
Коротун сморщил лоб, посмотрел в окно, сжал короткими пальцами колено и с явным сожалением сказал:
— Что ж, если настаиваете, потерплю. Однако всякому терпению рано или поздно приходит конец. Как хотите, а я не могу допустить, чтобы он совсем разложил коллектив.
— Что-то не верится, чтобы это было под силу одному человеку.
— Э, вы еще мало знаете наших монтажников, — вздохнул бригадир. — Как говорится, гоп-компания. Работать с ними, ох, как тяжело. Брось только искру, такое пламя охватит, что куда там...
— Правда, вам не позавидуешь — коллектив небольшой, а на работу не выходят по три человека в день... Многовато. Между прочим, вчера тоже не все были.
— Как? — удивился Коротун.
— А так, что Шамрая я после обеда видел в ресторане.
—
— С ним еще один был... Парень такой узкогрудый... Тоже, может, ваш? — осторожно поинтересовался Турчин.
— А черт его знает. Может, и мой. У нас трое парней тощих. Надо будет разобраться.
— Непременно. Действительно, надо что-то делать.
— Теперь сами убедились. Так что решайте с этим Крабом в ту или иную сторону.
— Решим. А сейчас мне еще хотелось бы посмотреть дела ваших рабочих. Заинтриговали вы меня своей гоп-компанией.
— Думаете, кто-то из них брал кассы?
— Все может быть...
— Я, должен вам сказать, тоже так думаю. У меня нет уверенности в моих подчиненных... Сами видите, что за народ подобрался. Только, чтобы изучить их дела, вам придется ехать в Киев.
— Что ж, съезжу... Все же хотелось бы поговорить с монтажниками... И с Шамраем, конечно. Может, и договоримся до чего-нибудь... Если все соберутся под вечер, позвоните в отдел. Ну, а если сегодня ничего не получится, тогда перенесем на завтра.
— Пусть будет по-вашему. Но я не уверен, что и завтра не сорвется. Если уж пошло под откос, так будет катиться и катиться, пока не перевернется. Я эту братию уже изучил. Конечно, все сделаю, чтобы собрать... Как только соберу, сразу же и позвоню.
— Можно и без Шамрая. С ним разговор будет отдельный. Как вы смотрите, если мы сейчас наведаемся к нему?
— Не советую.
— Почему?
— Пьян, должно быть, если не явился на работу, а с пьяным какой разговор. Так что давайте уж вечером или завтра.
— Пусть будет так. Заранее вам благодарен.
— За что? Я сам больше вашего заинтересован, чтоб у меня в бригаде был порядок, а то уже гниль завелась. Настоящая гниль! И все по моей доброте сердечной. Ну, ничего, в другой раз наука будет.
В голосе Коротуна проскальзывали нотки раздражения, хотя он вел себя очень вежливо: вышел из бытовки, проводил Турчина до мотоцикла, обещал все сделать, что в его силах; поинтересовался, не будет ли еще каких указаний; попросил, чтобы быстрее решали дело, потому что он больше не может тянуть с увольнением Шамрая, уже и докладную начальству послал и все проклинал свое доброе сердце, которое, мол, одно во всем виновато.
— Теперь я уже научен... Теперь я не буду играть в кошки-мышки. И вообще, не хочу их видеть в бригаде, пусть хоть даже сам прокурор республики мне их навязывает. Сами видите, как получается: милиция, которая направила ко мне Краба, в стороне, а за то, что бригада разваливается, план горит, приходится отвечать мне. А тут еще и вы схватили меня за руку и держите...