Бич Божий
Шрифт:
К ней он шёл через гибель князя Игоря, близость с Ольгой, приручение Святослава, а потом и его предательство... Рюриковичи исчезнут как бесплодный род. Править отныне будут Клерконичи!..
Подготовка к походу заняла осень, зиму и начало весны. В это время в Киеве случились и другие события: долгожданная свадьба Бессоны с Варяжкой (дед Свенельд, занятый иными делами, дал своё согласие быстро и легко); смерть отца Григория и прибытие на его место нового священника — Филарета; и рождение у Вовка и Ненагляды девочек-тройняшек. Эти новости прошли для варяга стороной. Даже сидя на свадьбе Бессоны, он прикидывал мысленно:
Он смотрел на всех и произносил про себя: «Трепещите, твари. Наведу здесь порядок. Все по струнке будете ходить, поклоняться не Перуну и Роду, а великим Одину и Тору. И хозяйство организую, как в Швеции, станете не праздники праздновать каждую неделю, а пасти коров да овец. А бунтовщиков — на кол, в петлю и на дно!»
Впрочем, не сидел без дела и Жеривол. Он при помощи бабки Тарарырки выведал секретные замыслы варяга. И опять хотел снарядить Меньшуту в Овруч с предупреждением. Но возникло неожиданное препятствие: дома оказался Вавула Налимыч и не отпустил дочку путешествовать. Он сказал волхву:
— Ей пора замуж выходить. И детей рожать. Слышал я, будто Тучко, внук Свенельда, собирался к нам заслать сватов. Если так и будет, дам благословение, несмотря на то что Меньшута старше на три года. Стерпится — слюбится. Хватит ей уже сохнуть по Милонегу.
— Как же быть тогда? — опечалился Жеривол. — Как помочь Олегу и Добрыне с Владимиром?
— Я отвечу, как, — объяснил купец. — Повезу на север галичскую соль в листопад, ближе к куроедицам. По дороге заверну в Овруч к Милонегу. А потом в Новом городе сообщу князю об опасности.
Радостный кудесник обнял Вавулу Налимыча и напутствовал его добрыми словами, обещая принести трёх волов Велесу; дабы тот охранил купца. Но на этот раз чародею не повезло: то ли жертва оказалась мала, то ли бог отказал ему в своей благосклонности, но отец Меньшуты выполнить задуманное не смог. В устье Припяти на обоз напали разбойники, всех зарезали, в том числе и Вавулу Налимыча, деньги поделили, лошадей забрали, а телеги с солью сбросили с обрыва в Днепр. Так Олег и Добрыня остались в неведении о походе Свенельда.
В Овруче жизнь текла спокойно. После разгрома Люта праздновали победу, занимались укреплением стен и рвов, ждали нападения киевлян летом 976 года, а поскольку этого не случилось, то повеселели вдвойне. Ключница Верещага родила от князя Олега девочку. У Путяты и Ирпы, кроме старшей Забавы, родился сын — в январе 977-го, в стужу и метель, имя ему поэтому выбрали — Морозко. И Анастасия призналась Савве, что она беременна. Он скакал по горнице, как мальчишка, прыгал на руках, целовал её острые, воздушные пальчики. Настя, опасаясь недоносить и второго ребёнка, выполняла советы бабки-повитухи аккуратно и тщательно, стала пить больше молока, есть творог и сметану, свёклу и морковь; в первые два месяца не могла оторваться от квашеной капусты и засоленных огурцов, но потом такое желание у неё пропало, и воспоминание о соли даже сопровождалось тошнотой; в баню ходила часто, но не парилась; и спала в своё удовольствие — иногда по двенадцать и более часов. Внешне гречанка изменилась мало: кожа сохраняла оливковую смуглость, чёрные глаза стали совсем бездонными,
— Люб ли я тебе, как и прежде, Настенька? — пожирал глазами любимую сын волхва.
— Очень, Саввушка, ты же знаешь, — отвечала женщина. — Ну а я не противна ли тебе в моём положении, подурневшая и капризная?
— Да Господь с тобой, что ты говоришь! Ты прекраснее всех на свете, я встаю каждый день счастливый, как никто ещё на земле не был счастлив. И молю Бога об одном: лишь бы злые люди нас не разлучили.
— Я умру без тебя, мой любимый, желанный, единственный!..
— И моя жизнь не имеет смысла без тебя, драгоценной, сладкой!..
Но пришла весна, и в последних числах мая, на рассвете, стук копыт на улице и истошный крик Немчина разбудили влюблённых:
— Милонег, вставай! Киевляне напали с севера!
Савва, как был в исподнем, так и выбежал из одрины:
— Где? Чего? Толком говори... — А потом возвратился бледный. — Овруч обложили... Князь Олег уже на коне... Я за ним...
Настенька сидела в одной рубашке, перепуганная, дрожащая. Осеняла себя крестным знамением. И смотрела, как Милонег облачается в верхнюю одежду, а поверх неё надевает ремень и кольчугу, вешает меч на пояс. Наконец, гречанка, осознав всю трагичность момента, крикнула пронзительно:
— Савва! Не пущу!..
Он, уже полностью одетый, с островерхим шлемом в одной руке и перчатках в другой, рухнул перед ней на колени, начал говорить:
— Что ты, что ты... Успокойся, пожалуйста, дорогая... Может, обойдётся.
— Нет, не верю, — плакала она. — Если ты уйдёшь, больше не увидимся... Чует сердце... Саввушка, любимый... Не бросай меня в трудную минуту!
— Как же я могу не ходить? — Милонег поцеловал у неё запястье. — Ну, сама подумай... Все бегут на помощь, отгонять врага, разве мне пристало труса праздновать, на печи сидеть?
— Без тебя или же с тобой — то, что предначертано, то и будет. Но, по крайней мере, не расстанемся теперь, даже в смертный час!
— Нет, любимая, не проси. Я поклялся на верность князю. И погибну в бою, а не как изменник, схваченный дома.
— Значит, князь важнее для тебя, чем моя любовь, чем ребёнок у меня под сердцем? Помнишь, как просила тебя в степи перед Киевом, много лет назад? То же говорил, а потом раскаялся!
— Настенька, бесценная, не трави мне душу. Я иду сражаться, защищая вас. Если я останусь, мы погибнем все. Если я пойду — есть ещё надежда... — Он осыпал её лицо поцелуями. — Ты — моя богиня... Свет в окошке... Что бы ни случилось — береги дитя!..
— Савва, Савва! — горькие рыдания сотрясали ей тело.
— Всё, прощай... — Милонег поднялся, подобрал брошенные перчатки и, не помня себя, выбежал из клети; знал, что если замешкается, взглянет на жену, сил не хватит разлучиться с нею.
Настенька услышала звук его шагов по крыльцу, ржание лошади, звяканье колец на уздечке и копытный топот... Ускакал... Боже, счастье их кончено!.. Вдруг она ощутила страшные, знакомые схватки в нижней части живота... Силы её оставили, и она повалилась замертво...