Бифуркатор
Шрифт:
Теперь я всегда буду называть всю эту белиберду шизофреническими реальностями. Они этого заслуживают.
В пропитанной запахом бензина машине я засыпаю.
*****
– Меня сейчас стошнит.
Беспокойный сон, сопровождаемый какофонией голосов и тихими песнями, прерывается стоном Стёпки. Открываю глаза. Джип подбрасывает на неровной дороге, из динамиков льётся Би-2 и их Муза из Евросоюза, тётя Марина переговаривается с шофёром. Шепчущая паскудная какофония, терзающая мой сон.
В окна бьёт яркий свет только что взошедшего солнца, жизнь прекрасна,
– Илья, останови машину, - просит тётя Марина.
– Ребята, вам надо чуточку передохнуть и выбраться.
Замечаю, что Серёга спит мёртвым сном, а вот Стёпка, кажется, не сомкнул глаз. Джип останавливается, а мои сонные нервные окончания продолжают включаться в этот мир. Боль в затылке слабая, ноющая, пульсирующая, ноги затекли, левая рука, на которой я за-снул, ничего не чувствует. Ужасное состояние.
Не дожидаясь приглашения, открываю дверцу машины и выбираюсь наружу. Ну как выбираюсь, скорее - вываливаюсь. Ноющие колени не хотят разгибаться.
Утробный голос шофёра Ильи возвещает позади меня:
– Только не больше получаса, а то опоздаем на поезд.
Оглядываю окрестность: степи с редкими деревьями, и прямо перед нами разлапистый карагач. То, что нужно. Валюсь в заросли клевера под деревом и по привычке откидываю голову, но тут же ощущаю укол в затылке и со стоном поворачиваю шею.
Жизнь - кошмар. Я в аду. Убейте меня. И чёрт с ним, с Андрюшкой, зачем я только пус-тился в это путешествие.
Рядом, со вздохами облегчения валятся два тела моих друзей. Серёга, кажется, ещё не проснулся, а у Стёпки воспалённые глаза, красные как у вампира. Смотрят, широко распахнувшись, прямо в небо.
Чувствую, нам много чего нужно сказать друг другу, но мысли разбрелись по закоулкам сознания.
Молчим.
Слушая невнятные переговоры тёти Марины и шофёра Ильи на заднем плане, я придумываю самый идиотский вопрос:
– А сколько уже времени?
– Около девяти утра, - тут же отвечает Стёпка.
– Ты спал?
– Нет. Тут уснёшь. Вы меня прижали с двух сторон, музыка играет, машину шатает, бен-зином воняет.
– И люди болтают, - добавляю я в рифму и улыбаюсь. Стёпка серьёзен.
– Он вечно очень чуткий ко сну, - мычит Серый, не открывая глаз.
– В комнате даже если системник работал, не мог никогда уснуть из-за жужжания.
– Зато ты спишь там, куда положат, - отвечает Стёпка снова без тени улыбки.
Надо же. А я не знал этого факта. Вот лежу и становлюсь свидетелем братской жизни. Всё же, в который раз убеждаюсь, как бы ты не относился к своему близкому родственнику, ты всегда будешь знать о нём больше, чем другие. И внезапно чувствую себя скотиной.
– Вы меня, если что, извините, - лепечу я.
– Андрюха мой брат, и я должен был эту про-блему решать сам, а не вас втягивать.
– Наконец-то до него доехало, - ворчит Сергей, но Стёпка, как я и полагал, настроен иначе.
– Мы сами в это ввязались, - говорит он.
– Нас никто не просил, мы придумали теорию, и мы же разыграли эту партию.
– Вот не надо обобщать, Стёпочка, - язвительно отвечает Сергей.
–
– пожимает плечами тот.
– Ты бы не помог своему другу в сложной ситуации?
Серый внезапно открывает глаза.
– Почему же помог бы, но ситуация ситуации рознь. С одной стороны ты одалживаешь денег или бьёшь морду кому-нибудь, а с другой - рискуешь своей шкурой ради человека, который тебе даже дальним родственником не является. Да и ты в нашей игре не совсем добрый самаритянин.
– Что ты имеешь ввиду?
– хмурится Стёпка по-прежнему разглядывая облака.
– То и имею.
– Серёга переворачивается набок и подпирает голову рукой.
– Когда мы все шагнули в эту бездну, отступать было уже поздно. Подумай. Ты выдвинул теорию, написал на майл какой-то фирме. Всё выглядело как игра. Ты думал, что она опасная, но это знаешь. Как в школе. Прежде чем подложить кнопки учителю на стул, ты думаешь, что тебя накажут, но предполагаешь, что никто не пронюхает. Ты совершаешь поступок, а потом вдруг оказывается, что тебя кто-то видел, что кнопки были только у тебя и что вообще ты засветился на камеру. И учитель вдруг вместо того, чтобы отправить тебя к директору, начинает поднимать вопрос об исключении тебя из школы. И родителей твоих вызывает. Вся твоя жизнь летит к чертям, и ты начинаешь думать, что совершил глупость. И уже молишься вернуться назад во времени, чтобы не совершать эту дурацкую выходку. Сегодня вечером ты написал письмо каким-то там Сомерсетам, думая, что далеко от них. Что они тебя не найдут и просто ответом пригрозят пальчиком. Но вместо этого, на следующее утро ты просыпаешься и получаешься посылку. И уже безвозвратно втянут в эту игру. Всё как с кнопками. Неужели, ты бы снова так поступил, если б время повернулось вспять? Зная, что придётся оказаться в другой реальности, терпеть выстрелы неизвестных террористов и дрожать за свою жизнь? Стал бы ты отправлять письмо сейчас, вернись ты на пару дней назад?
Пожалуй, это была самая длинная тирада, которую Серёга когда-либо произносил. Я лежу между братьями, и мне становится неловко. Будто при мне решают вопросы чересчур деликатные, которые мне лучше не слышать.
Стёпка молчит пару секунд, а потом отвечает:
– Почему бы и нет. Стал бы. Я бы и сейчас отправил письмо Сомерсету, если бы представилась возможность повторить.
Серый долго глядит на брата, потом на меня, потом снова на Стёпку, и выдаёт:
– А по-моему ты просто рисуешься.
– Чего?
– младший переводит взгляд на брата.
– Перед Тёмкой вон рисуешься. Типа, чтобы он подумал, что ты такой преданный. А в душе явно желаешь...
– Вот это поворот, - обиженно восклицает Стёпка и тоже переворачивается набок и под-пирает голову рукой. Теперь я действительно между Сциллой и Харибдой.
– Да будет тебе известно, что с тех пор, как мы вышли из кабинета доктора Вечности вчера, до этой секун-ды, я ни разу не пожалел, что ввязался в эту игру. Во-первых, это увлекательно. Во-вторых, я теперь похож на героя, я помогаю другу. В-третьих, мне... блин... забей. Тебе срать на мои доводы.