Бифуркатор
Шрифт:
– Ты уверен, что не стоит нажимать?
– Стёпка глядит на меня исподлобья.
– Прекрати немедленно!
– строго прикрикивает Серый.
– Мало нам неприятностей!?
– Согласен, - кивает Стёпка и возвращает Глобус в пакет.
– Хорошо, давайте разберёмся насчёт завтрашнего дня. Кто такой доктор Вечность и какие предположения насчёт него?
– Оно вам надо?
– Серый заводит глаза.
– Может, приляжем спать, я устал, как загнанная сука.
– Извини, но у меня в голове строится столько инвариантных событий, - потупил взгляд Стёпка.
– Я продумал уже сотню вариантов, перевернул в голове каждый кадр из прошлого. Я стараюсь подготовиться
– Судя по тому, какие ребята работают на этого бородатого козла, не удивлюсь, если так оно и будет, - ворчит Серый.
– Погодите. Что мы имеем? Один докторишка, сидит себе где-то в Питере и управляет временем. Так что ли? Он вообще кто? Человек? Демон? Тварь с другой планеты? Может, Бог?
– Ну я так думаю, что всё верно, кроме варианта с человеком, - отвечаю.
– Не может человек быть таким всемогущим.
– А вот тут меня Шаман заставил задуматься, - вздыхает Стёпка.
– Помните, он говорил, что мы толком его вживую ещё не видели. А вдруг это вообще коллективный разум, как говорил Шаман. Вдруг он даже не материален?
– Да как так не материален?!
– пожимает плечами Серый.
– Мы сами его на экране виде-ли!
Стёпка вдруг вздыхает.
– У меня в голове с той самой ночи, вчерашней, крутится кое-что... развитие моей тео-рии. Как-то нашёл я слабости в ней. И подумал о некоторых вещах. Но они не самые луч-шие.
– Так! Пошёл ты со своими теориями!
– восклицает Серый.
– А чего так?
– Потому что как правило твои теории оказываются верными!
Стёпка вдруг смущённо улыбается.
– Ну ничего страшного. Ещё не всё так плохо.
Изнывая от нетерпения, я тороплю ребят:
– Ну ладно, Стёпка, давай уже. Чего ты там задумал?
– Смотри. Я предположил, что мы как-то все застряли в двадцать третьем июле, а потом начали жить дальше, а твой брат единственный кто это помнил, остался в том дне.
– Ну да.
– А кто застрял? Я и ты? Вся наша Искра? Весь город? Вся страна или планета?
Я чешу макушку.
– Ну не знаю.
– А что если мы нигде и не застревали, - говорит Стёпка.
– А только твой брат?
Непонятки.
– Хорошо. Тогда как же он мне рассказал, что проживает этот день уже двадцать третий раз?
Стёпка пожимает плечами.
– Долго думал, ничего умного не нахожу. Ведь вот ты с ним двадцать второго жил, было всё нормально. А вот уже двадцать третье, и он уже другой. Эти неточности меня и смуща-ют. Но я задался ими после того, как придумал интересный вопрос.
– Какой?
– Вот мы часто задумывались, зачем мы едем спасать Андрюшку. Но не подумали об одном!
– Стёпка вошёл в кураж. Выдержал напряженную паузу, оглядывая меня и Серого.
– Зачем доктору Вечности это? Зачем зацикливать какого-то мальчишку в одном дне? Ответьте, хоть кто-то из вас задумывался над этим?
Я цепенею. Ведь пару раз мелькало в голове подобное, но мне всегда хотелось просто спасти Андрея, и мысли о сути действия доктора Вечности не приходили. Поэтому я мотаю головой. Серый поддерживает меня и тоже мотает. Уж тот явно не задумывался ни над чем иным, кроме спасения шкур своей и Стёпкиной.
– Ну ты хоть что-то придумал?
– спрашиваю.
– Нет, - вздыхает Стёпка.
– Я говорю о том... а что если это какой-то необходимый про-цесс? Я, конечно, очень надеюсь, что доктор нам всё объяснит, но чёрт. А вдруг
Я холодею. Мне вдруг страшно и грустно.
– А что если это какая-то фигня такая, ну, он типа что-то испытывает? Вот и зациклил Андрюшку, - предполагаю.
– Может, он злобный профессор, который ставит опыты над людьми.
– Ну мы же не в детском кино, - качает головой Стёпка.
– Или твои предки так насолили какому-то гению по молодости, что он им мстит?
– усмехается.
– Бред. Здесь что-то более глубокое. В любом случае, завтра всё узнаем и поговорим с докторишкой. Если, конечно, нас пустят в покои мироздания.
В купе воцаряется тишина, которая лишь усугубляет моё ужасное состояние.
– Я вот что скажу, - вздыхает Серый.
– Если мы придём завтра к этому нашему доктору, и из-за Глобуса он с нами пойдёт на контакт и не сможет вернуть Андрея, надо договариваться, чтобы нас хотя бы вернул на место. Не находите?
Стёпка задумчиво щурится и глядит в одну точку, куда-то в пол.
– Нет... ну как же...
– лепечу я.
– Я же из-за Андрейки и поехал в этот путь.
– А, то есть, теперь он уже Андрейка?
– усмехается Серый.
– А когда-то ведь был опары-шем.
– Но...
– я теряюсь.
– Я же дураком раньше был. Ну понимаете. Сейчас, когда Андрюшки нет, я вспоминаю всё больше и больше наших с ним дел. Вот вы знаете, что я по утрам яичницу ем всегда? Глазунью.
– Я теперь знаю, - кивает Стёпка.
– Ну так вот. Как-то просыпает Андрюшка и говорит, что теперь будет тоже по утрам яичницу есть. И просит, чтобы я сделал. И знаете, я пошёл делать. В два прихода. Сначала пожарил два яйца, потом ещё два. И вот так получилось, что когда вторую жарил, один желток разбился. Я недолго думая и отдал её Андрюшке. А он сверху спускается. Смотрит. И говорит: а почему у меня не такая? почему у меня желток разбит? Ну я ему сказал, что для начала он должен пройти один целый желток и получить повышение. Понимаете, блин. Это всё... вспоминаю вот, а так мило ведь было. А тогда и не запомнил же.
– Теперь оба брата смотрели на меня как будто с грустью, но и в то же время вряд ли с пониманием.
– Я бы сейчас ему сотню яичниц нажарил. А он. Он ведь не просто так решил яичницу есть. Он хотел на меня быть похожим, и как же я теперь его оставлю в том дне? Лучше пусть профессор этот меня убьёт, но напоследок передаст Андрею мои слова, что я о нём помнил и сражался за него.
– Ага-ага, - усмехается Серый.
– Это ты сейчас так говоришь. Завтра высунется на тебя многоглазая тварь с кучей щупалец, ты как миленький шкуру свою спасать побежишь. Лишь бы к маме с папой вернуться и жить нормально.
– Ни в коем случае, - говорю, а потом вдруг сомневаюсь.
– Хотя... я в живую таких тварей ещё не видел. Кто знает. Но во мне сейчас столько рвения. Я же... так много плохого Андрюшке сделал.
– Оооо, поверь, это я знаю!
– восклицает Серый.
– Он же как-то в семь лет - мне одиннадцать было - что-то уронил на меня. Родителей дома не было. А я рассвирепел. Я погнался за ним, а он испугался. Я же старше. Я сильнее. Он в комнате у нас спрятался и ногами шкаф подпёр. У нас тогда замок сломался, и дверь не закрывалась. А отец долго не ставил новый. Понимаете, я такой злой был, что начал ломиться в дверь. Я ударял со всей дури. А он с той стороны кричал и плакал. Ну понимаете, ему же больно было вот так по спине дверью, и страшно... Какой же я мудак.