Бифуркатор
Шрифт:
*****
Взошло солнце. Какое-то белое и унылое. Разрушенные постройки за окном замелькали чаще и чаще. Вот уже и многоэтажки показались. Большая часть без стёкол, многие с раз-рушенными верхними этажами, как будто исполинский Годзилла отгрыз им башни.
– Как будто в фильме-катастрофе, - шепчет Стёпка, не в силах оторвать взгляд от вида за окном.
И тут я не могу не согласиться с другом. Поезд проезжает над Невой, вдалеке, в туманной дымке рассвета я вижу обглоданные мосты, силуэтами прочерченные
– Мне страшно, - шепчет Сергей. Мог бы и не признаваться. Всем страшно.
– Здесь вооб-ще люди живут?
– Исходя из знаний, которые я почерпнул из фильмов, скорее всего не живут, - отвечает Стёпка.
– Или куча техногенных варваров, - добавляю.
– Или так, - кивает друг, а потом кидается на стекло.
– Смотрите! Самолёт!
И правда самолёт. Какой-то древний такой. Лежит в руинах железнодорожных построек, фюзеляж где-то вдалеке, половина его корпуса разрушена, хвостовая часть отломана. А главное - обломки все ржавые, заросшие, будто машина здесь лежит давно.
Вид гигантского самолёта всколыхнул во мне восхищение и укрепил страх.
И тут поезд начал тормозить.
– О!
– Серый уже встаёт.
– Готовимся на выход.
– Первым делом, бежим к паровозу и бьём морды машинистам.
– Не советую вести себя грубо, - хмурится Стёпка.
– Да это я так. Шучу, - кротко улыбается Серый.
– А вообще, я жрать хочу.
Пока мы со Стёпкой подбирали свои гаджеты и Глобус Эфира, Серый уже скрылся. Вы-ходим наружу, а его нет.
– Серёга! Ты где?!
– кричит Стёпка.
На какой-то момент думаю, что с ним случилось то же, что и с тётей Мариной, и остался старший друг где-то в иной шизофренической реальности. Честно, меня не сильно расстроила эта мысль, хоть и без сильного покровителя последний отрезок пути преодолевать сложнее.
Но голос Серёги отозвался из глубины.
– Пацаны, тут столько жрачки!
Мы несёмся к машинному отделению. Поезд уже почти не трясёт. Серый, открыв шкафчик проводников, беспардонно роется внутри.
– Здесь БП-шки, картошки, лапша, всякие Бизнес-ланчи.
– Не уверен, что найдём кипяток для них, - хмурится Стёпка, поправляя походную сумку.
– Но зато!
– Серый улыбается и достаёт пачку крекеров.
– И такого добра здесь навалом. Сладкие пирожные, печенья, печенья с кремовой прослойкой, печенья в шоколаде, печенья с кокосовой стружкой...
– Хватит, - останавливаю я, чувствуя урчание в желудке.
– Прекрати, злобный искуситель. Думаешь, это стоит брать?
– Я вот сомневаюсь, - морщится Стёпка.
– Молчаааать!
– Кажется, у Серёги повысилось настроение.
– За такую поездку нам ещё должны доплачивать. Подставляй свою сумку, Стёпка.
И ведь тот подставил.
В утробу чёрного бэга полетели сухие пайки и даже пара бутылочек
– Вот теперь я готов весь Питер пройти, - сияет Серый.
Когда поезд останавливается, мы уже пасёмся у двери. Последний стон издаёт машина, и окружающая среда погружается в тишину.
– А кто нам дверь-то откроет?
– чешет макушку Стёпка.
– Машинисты, не?
– хмурится Серый.
– Боюсь, в локомотиве мы найдём что-то необычное, товарищи.
– С этими словами Стёпка удаляется в машинное отделение, а я вновь рассматриваю вагон. При солнечном свете видна каждая прореха. И видок оказался хуже, чем я думал. Будто вагон пригнали из Сайлент Хилла.
Стёпка возвращается с ключами проводника.
– Отойди!
– приказывает он брату и отпирает замок. Дверь поддаётся легко, и свежий воздух влетает в тамбур. Наконец-то.
– А где лестница?
– удивляется Серый.
– А лестница... хм...
– Стёпка хмурится.
– Ладно, так, мыслишки всякие. Прыгаем вниз, тут не высоко.
Мы сошли на потрескавшийся, заляпанный грязью асфальт, и оцепенели. Кажется, в этой реальности шум издают только наши сердце и лёгкие. Вдоль состава ни одного человека, даже ветерок не колышет редкие травы.
– Смотри сюда, - Стёпка толкает меня в плечо и указывает на вход вокзала. Над ним крупными буквами сверкает единственное слово:
ЛЕНИНГРАДЪ
– Мы в правильную точку приехали?
– хмурится Серый, не отрывая взгляд от заросших букв. Твёрдый знак чуть покосился.
– Ну как сказать, - вздыхает Стёпка.
– Географически это Питер, только Ленинградом его не называют уже давно.
– Это я знаю, спасибо, - поворчал Сергей.
– Только вот непонятно, сейчас какое время и какой век? С твёрдым знаком уже никто не пишет.
– Думаю, Ленинград никогда так с твёрдым знаком не писали, - задумчиво щурится Стёпка. Хм, если у друга такой взгляд, значит в голове происходят бурные мыслительные процессы, которые могут привести к благоприятным выводам.
– Так давайте спросим у машинистов, - просит Серый.
– Ага, только ничего они тебе не скажут, - усмехается Стёпка.
– Почему же?
– Серый уже бежит к локомотиву, и я увязываюсь следом. Стёпка и не пытается нас догнать, лишь вяло бредёт за спинами.
У локомотива Сергей встаёт на подножку и заглядывает внутрь. Я не слышу слов... неу-жели...
– А тут никого нет!
– удивлённо восклицает он.
– Бинго!
– кричит Стёпка издалека.
В мёртвой тишине наши голоса пугают меня самого. На всякий случай я добегаю до ло-комотива и тоже заглядываю внутрь. Пустота, лишь рычаги, да счётчики. Можно всё сва-лить на автоматизацию, только увидел бы я хоть какое-то подобие компьютера, а то кабин-ка внутри древняя, не хуже самолёта.