Билет до Крупяновки

Кокоулин Андрей Алексеевич

Дядя Ваня, несмотря на погоду, был в ватнике. Серые штаны, кирзовые сапоги, кепка. Из всего снаряжения при нем имелась лишь палка, приспособленная для ходьбы. Получалось, что в нашей небольшой группе экипирован по-походному был только я.

Как дурак.

– О, Вовыч, - дядя Ваня отлип от шатких перил и пожал мне руку, как взрослому, - куда собрался?

– С вами, - хмуро ответил я.

– Мы ж по деревням.

– Это все мама.

Дядя Ваня потер нос рукавом ватника.

– Мама - это святое.
– Он улыбнулся железнозубым

ртом и подмигнул.
– Ну, что, щеглы, в полет?

– В полет!
– ответил Мишка.

Мост быстро кончился. Началась грунтовка, поросшая по обочинам репейником и иван-чаем. Я поддернул рюкзак.

– Не тяжело, Вовыч?
– поинтересовался дядя Ваня.

Он вышагивал, чуть кособочась, палка вылетала вперед, вонзаясь в гравий.

– Мишка скоро сменит, - выдохнул я.

– Чего там тебе наложили?

– Тушенка, перловка, сухари, салат, бутерброды. Белье.

– Так это… - дядя Ваня похлопал меня по рюкзаку.
– Может, облегчим груз?

– Как облегчим?
– спросил я.

– На бутерброды, Вовыч. Схарчим на свежем воздухе. В ознаменование, так сказать, начала путешествия. Миха, ты как?

Мишка пожал плечами.

– Так-то легче будет. В себе лучше, чем на себе.

– Ну, Вовыч, расчехляй!
– скомандовал дядя Ваня.

Я есть не хотел, но за компанию бутерброд из куска батона, намазанного маслом, и отреза вареной колбасы ушел влет. Мы отступили с дороги, чтобы проехал трактор. Трактор вез пустой прицеп. Деревянные борта страшно гремели. Дядя Ваня не удержался и стукнул по прицепу палкой. Еще и припечатал тракториста крепким словцом.

– Тарахтелка!

Дальше нам встретились крупная женщина в телеге, которую везла меланхоличная лошадь, и троица деревенских мальчишек лет двенадцати, спешащих к Зые с удочками. Догонял их белобрысый шкет лет шести с эмалированным ведром, раскрасневшийся, но упорный. Сандалии шлепали по обочине.

Дядя Ваня, доев бутерброд, вытер пальцы о штаны.

– Да, - сказал он, вздохнув, - как в детстве.

Взгляд его ушел в небо. Я тоже вздернул голову. Небо выгибалось, протаивало слоями, обнаруживая удивительную глубину. Низко висело солнце, далекое и словно прохладное. Мишка, посмотрев на нас, пошел вперед.

– Нам надо торопиться!
– крикнул он.

– И куда же?
– спросил дядя Ваня.

Мишка не ответил. Я пошел за ним следом. Рюкзак почему-то стал тяжелее, чем до того, как из него достали бутерброды. Чудеса.

– В Людовиновке магазин - с девяти, - сказал дядя Ваня.
– Чего раньше времени-то? От кого бежим?

– У нас потом - Зверевка, - сказал я, обернувшись.

– Зверевка!

Дядя Ваня сплюнул и, перехватив палку, захромал за нами.

– Бывал я в этой Зверевке, - донесся его голос, - бабы - дикие, мужики - странные, и этот… храм там у них!

– И что?
– спросил я.

– Ну дак… - Дядя Ваня растерялся от моего вопроса.
– Непорядок это, Вовыч. В свете строительства светлого будущего… Представь,

коммунизм - и храм! Это как если бы сладкое и соленое.

Мы прошли мимо лужка, на котором под присмотром мальчишки-пастуха паслись коровы. Коровы были задумчивые. Мальчишка-пастух в брезентовой куртке, резиновых сапогах и с кнутом на плече жевал травинку. Он тоже был задумчив. В общем, и пастух, и животные друг друга стоили. Грунтовка повернула, отщепила от себя узкую колею. Надвинулся лес. Молодые березки и осинки встали, прикрываясь малинником. Деревянные столбы поверх них тянули электрические провода.

Мишка сбавил ход, чтобы я его догнал.

– Ну, как?
– спросил он.

– В смысле?
– уточнил я.

– Тяжело?

Я поддернул лямки.

– Нормально.

– Еще где-то кэмэ до Людовиновки, - сообщил Мишка.

– Круто.

Я перевел дыхание.

– Эй, щеглы!
– позвал сзади дядя Ваня.
– Вы серьезно в Крупяновку намылились? До упора?

– Да, дядь Ваня!
– крикнул Мишка.

– А электричкой что, не судьба?

– Не судьба!

– А автобусом?

– Не доедет.

– Как не доедет?
– удивился дядя Ваня.

– Сломается, - уверенно сказал Мишка.

– Это почему?

– Потому что! Я уже четыре года в Крупяновку попасть не могу!

Дядя Ваня присвистнул.

– Серьезно?
– он почесал затылок под кепкой.
– Это как это? Заворачивают или само так получается?

– Получается, - буркнул Мишка.

Дзынкнув звонком, мимо нас прокатил велосипедист. Лес отступил, справа вытянулось поле, зеленеющее всходами, слева наметилась вырубка, полная перепаханной земли, коры и завалов из сучьев.

– А я в Крупяновке был, - сказал дядя Ваня.

– Вам повезло, - сказал Мишка.

– Не, точно был.

– Я верю.

– А я не был, - сказал я.

– И ничего не потерял, - успокоил меня дядя Ваня.
– Крупный город - это масштаб. Больше улиц, больше транспорта, больше заводов и домов. А так все то же.
– Он повернулся к Мишке.
– А ты, Миха, решил, значит, огородами?

– Какими огородами?
– не понял Мишка.

– Ну, если напрямую не получается, то умный человек ищет обходной путь. Скрытный. Огородами, в общем.

Мишка кивнул. Но тут же нахмурился.

– Огородами. Если повезет.

Дядя Ваня рассмеялся.

– А что, думаешь, тебя и тут ждут? Кордон выставили с автоматчиками? Фотокарточки разослали?

– Все может быть, - уклончиво ответил Мишка.

– Ситуация нетривиальная, - добавил я.

Слово «нетривиально» было одним из моих любимых в ту весну, и я старался употребить его при каждом удобном случае. Мне чудился в нем какой-то французский оттенок. Дартаньян, Гасконь, Шарлеруа. Ну, понимаете. Не то, чтобы я хотел быть ближе к Франции, как Мишка с его Крупяновкой, просто это возносило меня ко временам мушкетеров и кардинала Ришелье, алмазным подвескам, тысяче чертей.