Билет на Марс
Шрифт:
– Смотри! Наверное, трамвай!
– крикнул удивленный Гешка, и мальчики, размахивая портфелями, бросились прямиком через площадь, наперерез движению машин. Впереди бежал длинноногий, поджарый Гешка, за ним семенил толстый Юлька, а последним с неистовым лаем несся Гром. Он решил, что ребята затеяли с ним игру.
Резкий, заливистый свисток остановил их. Милиционер, помахивая полосатой палочкой, которую он держал за ременную петлю, подошел к ребятам и, дотронувшись ладонью до козырька, строго спросил:
– Граждане! Почему нарушаете
"Граждане" испуганно огляделись. Они оказались одни перед стадом остановившихся машин. Шоферы открыли дверки и незлобно ворчали.
– Уньчанские мы... Впервые здесь!
– пролепетал Юлий.
На его круглом лице с редкими веснушками был такой испуг, что милиционер улыбнулся и пошутил:
– Ну, раз уньчанские, то можно на первый раз и не штрафовать.
– Вот именно!
– охотно согласился Юлька. Уж очень он боялся штрафов.
Милиционер перевел друзей через площадь. Обратив внимание на пса, он удивился:
– Что это за страшилище?
– Гром это... С нами, из Уньчи...
– Н-да! А намордник и поводок ему, ребята, надо купить. Обязательно.
– Скажите, а как нам найти улицу Садовую, дом тридцать один? вспомнил Геша.
– Садовая?
– Милиционер задумался.
– Садовая, говорите? Так, так... Садитесь на трамвай и поезжайте до остановки Подгорной, а затем вниз. Через два квартала будет Садовая. Запомните, остановка Подгорная.
Он опять откозырял и легкой, пружинящей походкой отошел от ребят.
Трамвай был полон, народу набилось словно спичек в коробке. Мальчики по незнанию забрались с передней площадки прицепного вагона, удивляясь, почему у одних дверей такая толкотня, а у других свободно. Прижались к стенке и портфелями загородили Грома. Он притих, словно понимал пребывание его в трамвае без намордника противопоказано.
Кондуктор, молоденькая девушка с кожаной сумкой, вручая билеты, ответила на Гешкин вопрос:
– Подгорная? Это не скоро. Через весь город ехать надо. Я объявлю. Граждане, кто еще не взял билеты?
Полная женщина, разморенная духотой вагона, неповоротливая, раздраженная, продвигаясь к двери, наступила собаке на хвост. Гром рванулся и залаял. Друзья с испугом переглянулись: высадят их из трамвая вместе с собакой.
Кондуктор резко повернулась и с подозрением посмотрела на ребят. Смышленый Геша тотчас нашелся - выпучил глаза и смешно, по-щенячьи, тявкнул. Пассажиры засмеялись, а девушка нахмурилась и с осуждением сказала:
– Такой большой и такой дурной!
Уньчане прижались к трамвайному окну. Перед ними вставал во всей своей красе новый уральский город. И то, что город сам по себе был хорош, и то, что впервые они в нем4 заставляло ребят замирать от удивления.
Трамвай ехал посреди улиц, полных движения. Колоннами, точно связанные невидимым канатом, шли друг за дружкой машины: юркие "газики", серые "минчане" с бодливым зубром
Потом домов не стало, за широкой площадью показались заводские корпуса: серые кубы из бетона и стекла. Даже из трамвая чувствовался пульс трудовой жизни завода, В сталелитейном цехе разливали металл, и огненные сполохи выбивались из цеховых ворот. В кузнечном отковывали какую-то большую деталь, и от ударов молота вздрагивали стекла в огромных оконных рамах. Поднялась к облакам гребенка высоченных труб. Из одной трубы тянулся дым - густой, черный, казалось, упругий; из соседней он вился молочным парком, а у крайней вытянулся рыжим-прерыжим хвостом лисы-огневки.
Заглядевшись на завод, друзья забыли про собаку. Воспользовавшись тем, что на площадке стало пусто, Гром выбрался из-за портфелей, отряхиваясь и взвизгивая запрыгал по вагону.
– Это еще что такое?
– возмутилась кондукторша.
– А ну, сходите!
Она надавила два раза кнопку звонка, и трамвай, заскрежетав тормозами, стал. Щелкнув, открылись двери, и друзья, не дожидаясь напоминания, выскочили из вагона. Трамвай поехал дальше.
– Навязался на нашу шею!.. Вот и страдай из-за тебя!
– отчитывал Юлька Грома.
– Был бы хоть видной собакой, такой, как у пограничников, а то страшилище...
И они, унылые, побрели вдоль трамвайных путей к остановке Подгорной.
Дом 31 по улице Садовой оказался совсем рядом с остановкой. Друзья не без труда нашли нужный подъезд и по широкой лестнице поднялись на второй этаж.
На двери, обитой черной клеенкой, выше железного ящика для писем и газет, был привинчен эмалированный аккуратный номерок.
– Здесь!
– радостно вздохнул Геша.
Он передал Юльке свой портфель, ладонью пригладил взлохмаченные ветром волосы и нерешительно постучал. Никто не ответил. Тогда Гешка стал стучать решительнее.
– Звонок же есть!
– с укором прошептал Юлька.
И верно, на косяке двери белела пуговка звонка. Досадуя на свою недогадливость, Гешка решительно нажал кнопку.
От такого оглушительного звонка, казалось, вздрогнул весь дом, а не только Юлька с Гешкой. Послышалось шарканье подошв, глухое покашливание, за дверью что-то звякнуло, и она открылась.
Перед мальчиками стоял высокий, сутулый старик с густыми усами, концы которых поседели, и казалось, что он их запачкал в муке. Лицо его, сухощавое и горбоносое, с плотно сжатыми губами, было строгим, и только большие глаза смотрели доброжелательно.