Билет на Марс

Сластников Николай Сергеевич

– У него талант на это!
– сказал Юлька.

Гешка промолчал. Он негодовал: как смел Гром есть из чужих рук! Учи, учи его, и все не впрок.

Гешка довольно грубо заставил собаку подняться, и они втроем, цепочкой, вышли со двора. В воротах Гром оглянулся и помахал хвостом. Было ясно, что час, проведенный во дворе кафе, был самым лучшим в его собачьей жизни.

"МЕНЯ ЗОВУТ НЮРА"

Гешка, конечно, проснулся первым. Он лежал, вытянувшись на узкой деревянной кровати, рядом, посапывая носом, спал Юлька. Иногда он

невнятно бормотал и причмокивал губами: по-видимому, ему снилось что-то вкусное.

Гешка зажал товарищу нос.

Юлька мотнул головой, открыл глаза и сипловатым спросонья голосом сказал:

– А я первым проснулся!

– Да не ври-ка ты! Я первым встал, а ты еще носом походный марш выводил, - возмутился Геша.

– Это я нарочно, чтоб тебя обмануть! А знаешь, Гешка, я во сне Ваську видел: будто бежит он нас встречать на станцию, а в руках у него...

Но Гешка, не слушая друга, мечтательно сказал:

– А у нас дома все уже встали, мама коз подоила, Лена на работу собралась. Эх, и хорошо у нас в Уньче!

– Хорошо!
– подтвердил Юлька, и мальчики замолчали, вспоминая дорогую им Уньчу, родных своих... Как никогда этот поселок, пусть неустроенный, маленький, был дорог им..

Услышав разговор ребят, из соседней комнаты вышел Петр Власович. Он уже давно встал, побрился и был в отличном расположении духа.

– Подъем, хлопцы! Вас ждут великие дела!

Напоминание о делах моментально подняло ребят с постели. Через полчаса они шагали к трамвайной остановке. Грома, в наказание за вчерашнее, оставили дома.

Эккер и штатив к нему ребята получили на базе быстро. Инструмент этот был легок и несложен: пустотелый медный цилиндрик вращался в особой чашке с трубочкой, которая надевалась на треногу-штатив. Применялся он, как и теодолит, для измерения углов поворота прокладываемых линий.

Так же быстро друзья купили краски и цветные карандаши, а вот с тушью дело не ладилось.

В этот день жители города Осинники могли наблюдать, как два подростка пробирались сквозь толпу. Один из них - стройный, худощавый, подстриженный под бокс. Другой ниже ростом, полный, с редкими веснушками на курносом лице, в тюбетейке на стриженой голове.

Высокий шел впереди, низенький неотступно следовал за ним. Они заходили то в один, то в другой магазин, обращались с одним и тем же вопросом:

– У вас есть тушь?
– спрашивал Гешка.

– Черная и любая цветная?
– эхом отзывался Юлька.

Почему-то во всех магазинах была только одна черная тушь и никакой цветной, но ребята, чтобы не выписывать двух счетов, черную не брали. Петр Петрович наказал им: при покупке брать в магазине копию счета, она нужна для отчета.

Ребята не особенно отчаивались. Разве не приятно бродить по магазинам с полным сознанием того, что ты не какой-нибудь мальчишка, жаждущий купить карандаш или перо № 86, а солидный покупатель нескольких коробок туши, да не для себя, а для поисковой группы.

В одном

из магазинов им посоветовали обратиться в универмаг. "Там есть все, что душе угодно", - сказала продавщица.

И на самом деле универмаг был огромен, занимал большое трехэтажное здание. Во всю ширь его фасада встали метровые буквы из металла, окантованные неоновыми трубками.

Первый этаж был отдан во власть детворы. Игрушки слева: от погремушки до заводной ракеты, которой не прочь поиграть и взрослый. Справа - все для школьников. Можно прийти сюда в одних трусиках, одеться в серую школьную форму, сложить в портфель учебники и, не заходя домой, направиться на любой урок, начиная с первого класса и кончая десятым.

Конечно, в таком магазине оказалась черная тушь, а из цветной были: красная, желтая, синяя, зеленая и еще одна со странным названием - сиена жженая.

Вдоль прилавка вытянулась шумная очередь из ребят. Гешка встал в хвост, а Юлька пошел осматривать другие отделы магазина, просто так, от безделья.

Потолкавшись по универмагу, поротозейничав, Юлька возвратился к Гешке. Очередь нисколько не продвинулась.

В самом начале очереди, возле продавщицы, трое малышей-первоклашек затеяли толкотню.

– Перестаньте, дети!
– сказала продавщица, молоденькая девушка с комсомольским значком на отвороте синего халатика.

– А ну, хватит!
– грозно сказал Юлий и парой тумаков восстановил порядок.

Мальчишки утихомирились, а Юлька, полный величия, гордый собой, встал во главе очереди для того, чтобы наблюдать за ней.

И откуда взялась эта белобрысая девчонка с глазами желто-зелеными, схожими со зрелыми ягодами крыжовника, Юлька не приметил. Она втиснулась между Юлькой и мальчиком, который покупал бутылочку фиолетовых чернил.

– Встань в очередь!
– приказал Юлька нарушительнице.

Она мельком взглянула на него, положила на прилавок сверток бумаги и протянула продавщице чек. Выражение на ее загорелом лице было такое недоуменное, словно перед ней стоял не Юлька, а столб, на который обратишь внимание только тогда, когда стукнешься о него лбом...

– Займи очередь!
– повторил Юлий.

Но Юлькин грозный тон не подействовал на девочку,

– Мне разрешили... Я очень спешу...

Юлька был непоколебим. Он схватил девочку за рукав и потянул от прилавка.

– Сопляк!
– негромко, но очень отчетливо сказала белобрысая, сильным движением всего тела вырываясь из Юлькиных рук.

В очереди захихикали.

Юлька принадлежал к числу тех задир, которые с мальчиками ведут себя как овцы, а с девчонками - отважнее львов. И как не возмутиться было Юльке: какая-то девчонка полезла без очереди да и обозвала его таким обидным словом. Он ринулся вперед и, чтобы заставить белобрысую отойти от прилавка, схватил ее сверток.

Девочка рванулась к Юльке. Лицо ее зарделось, а в глазах была такая злость, что Юлий опешил.