Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
— Верно.
— Если мы узнаем, кто взял деньги, и убедим вернуть — считай, что наша взяла. Делу ход я не дам. Если же нет, то я уж лучше сам…
Пожарский насторожился:
— Что «сам»?
Старик успокоил, неискусно изобразив добродушное удивление:
— Как что? В отставку. Что это ты так разнервничался?
Да, Колька нервничал. Тут и от половины того, что Ильич наговорил, чокнуться можно.
«Старый леший, сам в отставку. Не то я пацан сопливый, не знаю, что делают уличенные в хозяйственном преступлении… И в тюрягу
От этой мысли поджилки затряслись еще больше. Что ж, по-своему Ильич прав: ему-то нервничать более не придется, будет в петле раскачиваться и с небес на них поплевывать. Колька встряхнулся, отгоняя призраков.
«Так, к делу. Уже вечер среды, времени совсем мало, а первокурсников много. Но погоди, надо сосредоточиться. Попробуем поискать под фонарем: Ильич обозначил две морды, которые ему грозили, — с них и надо начинать, так ведь?»
Поскольку Ильич смотрел и ждал, а что конкретно делать — Колька так и не понял, то принял единственно возможное решение: делать хоть что-то.
— Я бы поглядел на месте, Семен Ильич, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Так можно?
— Иди и смотри, — буркнул старик, — а чтобы не заподозрили — я тут останусь.
А что, здраво. Молодец. Уточнив, где в столе деньги лежали, и выяснив, что в выдвижном ящике, прямо под столешницей, — Колька отправился в общагу.
И, как назло, столкнулся с новой комендантшей. В комбинезоне, заляпанном краской, в газетной треуголке поверх косынки — для надежности — Раиса эта как раз подходила к двери комнаты директора. Вот это совершенно некстати.
Глава 17
Дело в том, что Пожарский и сам неоднократно сообщал поверх ее головы о драках, и, хотя напрямую ничего никогда не говорилось, простой здравый смысл подсказывал, что у Асеевой нет никаких поводов хорошо к нему относиться. Поскольку Колька еще не до конца свыкся со своим новым статусом наставника, то предпочитал избегать встреч со взрослыми, к нему недружелюбно настроенными.
Раиса Александровна тоже не выказывала восторга по поводу встречи с товарищем Пожарским и глянула вопросительно. Подавив первый порыв сбежать, Колька рассудил: лучше попробовать объясниться по-хорошему. К тому же вариантов особых не было, она совершенно точно тоже направлялась к двери Ильича, и с трудом можно было провести в кабинете хоть какой-то осмотр, если придется отодвигать от порога эту ведьму с ведром.
— Вы к Семену Ильичу? — спросила комендант.
— Нет.
— Тогда что вам тут надо?
— Смотрю.
— Так, может, вам лучше отправиться в музей? Мне надо дверь докрасить.
В это время из конца коридора вывалилась компания первокурсников, и Колька решился:
— Я вам помогу.
Бестрепетно ухватив тетку под локоть, он распахнул дверь, галантно протолкнул ее вперед, зашел сам и закрыл комнату.
Нет, все-таки дама более чем достойная.
— Я извиняюсь… — начал Колька, но комендантша, вдруг улыбнувшись, заверила:
— Понимаю, Николай. Понимаю. Знаю, что случилось, и примерно догадываюсь, кто взял деньги.
Что ж, она без обиняков, ему-то зачем мудрить.
— Бурунов и Таранец? — брякнул он.
— Возможно, они, возможно — нет, тут много разного народу, — туманно заметила Асеева, — вы желали оглядеться — давайте, пока никого нет в коридоре. А потом поговорим.
«Многообещающе звучит, — усмехнулся он про себя, — но раз бабка настаивает…»
Комендант, демонстративно открыв дверь так, чтобы со стороны коридора нельзя было заглянуть внутрь, принялась неторопливо мешать краску, разбирать какие-то куски шкурки, ронять кисточки, в общем, совершать множество вещей, которые делают криворукие дамочки, взявшиеся не за свое дело.
Обстановка у Ильича была казарменная. У окна — письменный стол, одно крыло которого приспособлено под тонкие работы, чтобы локти можно было положить, по другой стене — кровать с панцирной сеткой и под кусачим одеялом, тумбочка и вешалка для верхней одежды, задернутая какой-то марлей.
Колька направился к столу. Добротная мебель, с толстой столешницей, и даже сукно, порядком вытертое, сохранилось целиком. Ящики были с обеих сторон, только с одной они аккуратно выведены из-под столешницы и поставлены на дополнительные ножки так, что получилась тумбочка. Ящик выдвижной, откуда деньги пропали, — в центре. Ручки, за которую надлежало его выдвигать, не было, тогда Колька принялся нащупывать под столешницей дно ящика и немедленно распорол палец о какой-то острый край. Видимо, рассохшаяся доска или фанера просто стянута стальным уголком.
Колька, достав спички, зажег одну и, встав на колени, вывернул голову. Так и есть: старая доска ящика разошлась, и Ильич скрепил ее уголком.
«О как интересно. Вот свежая кровка — это моя. А вот как бы не старая? Может, краска? Но к чему тут краска, под столом?»
От дверей прозвучал негромкий голос Раисы:
— Нашли что-нибудь?
Колька от неожиданности вздрогнул и довольно сильно стукнулся головой. Видимо, от этого в голову пришла интересная мысль. Но только не стоит торопиться озвучивать, надо додумать.
— Тут интересная штука, — комендант поманила пальцем, — смотрите.
В это время снова понесло ребят по коридору, Колька, сообразив, прихватил первую попавшуюся под руку отвертку и, подойдя к коменданту, принялся делать вид, что ковыряется в двери.
— Чего изволите, молодые люди? — спросила престарелая, но очень какая-то заковыристая Раиса. И пацанов, на мгновение задержавшихся, сдуло как ветром.
Комендантша, склонившись, указала на скошенную защелку замка:
— Сюда гляньте.