Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Народ оживился, посыпались комментарии. Практикант исподлобья взирал на свой новый коллектив (очевидно, ничем не отличающийся от студенческого), потом отвернулся, выражая полное презрение.
– Так, хватит, – Варламов смахнул с глаз набежавшую слезинку. – На чем мы остановились? Сегодня уже поздно, все закрыто. Утром проработаем школу, коллег – если потерпевшая в ней работала. Что она делала вчера, как собиралась провести вечер. Возможно, делилась с кем-то планами. Отработать круг знакомых, выяснить, есть ли у нее родственники, с кем общалась помимо работы. Бывший муж, нынешний молодой человек – если таковой в природе существует. Были ли конфликты, разногласия, кто последним
– Вы точно не эксперт, Виктор Павлович, – перебила Лида. – Но я уже сделала предположение и не собираюсь от него отказываться: Ермолова собиралась на встречу. Рискну добавить, что на свидание.
Виталику надоело сидеть, он поднялся, прошелся вдоль стены, уставился на портрет Дзержинского в тяжелой застекленной рамке. Отошел на шаг, присмотрелся. Портрет висел немного криво. Он подошел, чтобы поправить, вытянул руки.
– Виталя, нет! – запоздало ахнула Лида.
Капроновая веревка, на которой висел портрет, сорвалась с гвоздя! Портрет не разбился, но чувствительно ударил парня по макушке! Все ахнули. Почему изделие не упало на плинтус, а сменило курс, осталось загадкой. Виталик машинально перехватил картину, дрожащими руками приставил ее к стене. Что-то хрустнуло, ясный лик Феликса Эдмундовича подернулся морщинами.
– Твою-то мать… – выдохнул Шабанов. Виталик застонал, доплелся до своего стола, сел, обхватив голову. Смеяться не хотелось – все в меру. Подскочила Лида, стала ощупывать парню голову.
– Все в порядке, кость цела, – вынесла она вердикт, – Ничего, маленький, поболит и перестанет. Слушай, калека по работе, и часто с тобой такое?
– Я понял! – прозрел Островой. – Это «человек-катастрофа»! Он же «33 несчастья», что там еще? Бывают такие люди, которые на пустом месте наживают себе неприятности! Постоянно во что-то влипают, попадают под машины, ломают руки-ноги, их бьет током, они горят, тонут, любая работа валится из рук. Если из стены вываливается кирпич, то именно им на головы. Они притягивают к себе проблемы – к счастью, мелкие, иначе жили бы недолго…
– Да перестаньте вы! – взмолился студент и ахнул, схватившись за голову. Старый рассохшийся стул под парнем хрустнул, но устоял. Виталик застыл, уперся ногами в пол.
– Ну, все, – Варламов захлопнул лежащую на столе папку. – На этой мажорной ноте позвольте закончить этот непростой рабочий день. Завтра попрошу не опаздывать. А вас особенно, Виталий Сергеевич, не забывайте, что до сентября вы работаете в нашем отделе. Вам тоже будут поручения.
Виталик оторвал руки от головы и, кажется, удивился…
– Слушай, это странно, – изрекла соседка Валентина, всматриваясь в лицо лежащего рядом мужчины, – мы провели замечательные выходные, я старалась, ты старался, и даже моя мама старалась. Все было так хорошо, что тебя опять ко мне потянуло? Не верю. В этом заложен подвох. Колись, сосед. Раньше пятницы я тебя не ждала.
Они лежали в кровати, Валентина была без одежды, Алексей тоже не больно-то облачен. Оба тяжело дышали, еще не унялось сердцебиение. Говорить о работе пока не хотелось
– Навеяло что-то… – он погладил ее по волосам, чмокнул в нос.
– Это мило, – признала соседка, – а подробнее?
– Хорошо, – Разин вздохнул. – Хочу воспользоваться своим служебным положением, так сказать. Тебе знакома некая Ермолова Екатерина?
– Конечно, – Валентина отстранилась, ее глаза удивленно заблестели.
– Она работает в твоей
– Да… – Валентина поколебалась, – тоже преподает литературу и русский язык – с четвертого по восьмой классы. Иногда мы заменяем друг друга. Сегодня, кстати, она не пришла в школу, и это странно. Девушка ответственная. Занятия закончились в мае, но преподаватели обязаны приходить в школу. Составление планов, работа с методическими пособиями, скоро будет ремонт, к которому тоже надо подготовиться… Ей звонили несколько раз, но никто не брал трубку. Потом директор отправил гонца – благо проживает она недалеко, тот вернулся ни с чем, оставил в почтовом ящике записку… А почему ты спрашиваешь? – Валентина забеспокоилась.
Гибель ее коллеги государственной тайны не составляла. Алексей скупо поведал о случившемся. Соседка побледнела, выбралась из кровати, стала метаться по комнате. Потом вернулась в кровать, закуталась в одеяло.
– Так неожиданно… Страшно… Как жаль девчонку… Ей только двадцать семь исполнилось, весной приносила торт, поздравляли, пили шампанское, желали счастья и долгой плодотворной работы… Она хорошая была, немного себе на уме, но все равно хорошая… Кто ее убил, Алексей?
– Выясняем. Ее не хотели грабить, насиловать, здесь что-то другое. Пока не понимаем. Но расследование только начинается.
– Какой ужас… – Валентина не могла успокоиться. – Почему именно Катя? За что?
– Давай без вопросов. Ответов пока нет. Ты узнала первой, но не надо это рекламировать. Завтра в вашей школе будет работать милиция. Не уверен, что появлюсь лично. Попытайся что-нибудь выведать. Особенно интересны вчерашний день и вечер. Ты хорошо ее знала? В паспорте – штамп о разводе. Что по бывшему мужу? Есть ли молодой человек? Есть ли родители? Помоги, Валентина, в долгу не останусь…
Соседка невесело засмеялась:
– Хотелось бы посмотреть, что в твоем понимании означает «не остаться в долгу». Теперь понимаю, почему ты здесь… Ладно, не обижаюсь, дело серьезное.
Вещи, о которых она рассказывала, еще больше портили настроение. Катюша Ермолова оказалась непростой девушкой. Приветливая, говорливая, но если хотела что-то таить, утаивала. Родители тоже были непростые. Вернее, папа – действующий военный в звании полковника, занимающий неслабый чин в штабе Сибирского военного округа.
Алексей приуныл: можно представить, какая пойдет волна. Папа постарается. Шишки посыплются на подполковника Сергеева, а тот ударит из всех стволов по подчиненным. Терзало предчувствие, что с этим делом придется повозиться. Пять лет назад Екатерина окончила местный педагогический институт, год отработала в сельской школе, потом устроилась в городе. Отвергала отцовскую протекцию, все делала сама.
Отношения с родителями (по крайней мере, с кем-то из них) сохранялись прохладные, и вряд ли следовало лезть в эти дебри. Пусть она и не являлась папиной дочкой, неприятные последствия никто не отменял.
Замуж Екатерина вышла три года назад – за героического пожарника Павла Ермолова. У того имелась комната в коммуналке на правом берегу, у Кати – однокомнатная квартира в жилом комплексе на окраине. Хитрыми манипуляциями объединили жилплощадь в хорошую квартиру на улице Станиславского (в трех кварталах от капитана Разина). Высокие потолки, просторные комнаты – всего две, зато какие! Детей не завели – тянули, да так и не сложилось. Героический пожарник оказался так себе фигурой – любил ходить налево. Брак распался, муж ушел к другой. Тихо-мирно, без скандала, при этом квартиру щедро оставил брошенной жене. Год прошел, а на жилплощадь не претендует, хотя по закону имеет право на часть кубатуры.