Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Варшавский Сергей Петрович

– Да это тоже не бог весть какая «доказуха». Она ведь бывала у отца дома.

– Ага, и постоянно брала в руки молоток, – усмехнулся следователь. – Не иначе чтобы гвозди забивать.

Денисов оказался прав и в том, и в другом. Отпечатки пальцев, оказавшиеся на молотке, которым ударили сына Селиванова, совпали с отпечатками пальцев Аллы. Но даже несмотря на это, она продолжала молчать. На время следствия ее заключили под стражу.

И все же, как и предвидел Денисов, она выдала себя. Хладнокровие и показное равнодушие изменило младшей Селивановой, когда ее кавалер начал говорить против

нее. Сначала, правда, она держалась, и, когда привели Новичкова, в ее глазах промелькнуло что-то похожее на надежду и уверенность. И когда на очной ставке Дима, хмуро и даже с ненавистью глядя на свою подругу, повторил то, что до этого рассказал оперативникам, Алла не сдержалась.

– Дебил! – заорала она на весь кабинет. – Кретин! Ты ведь улик не оставил, гнида!

Дальше изо рта студентки полетели нецензурные выражения. Она даже попыталась броситься на своего ухажера, но ее удержали Вадим и Шумов. Селиванова яростно пыталась вырваться из их рук, чтобы разбить рожу своему сердечному другу, о чем она громогласно оповестила всех присутствующих.

Новичков, в отличие от нее, держался спокойно и с достоинством. На подругу он смотрел уже с презрением и даже, как показалось Куликову, не без некоторой доли злорадства.

– Ну так попросила бы об этом другого своего хахаля, – спокойно сказал он, – под которого в свободное от меня время ложилась.

– Гадина! – взвизгнула девушка и снова предприняла безуспешную попытку вырваться из рук оперативников.

После этого она призналась. Здесь Валера второй раз оказался прав. Не сразу, конечно, но через несколько дней после очной ставки с Новичковым Селиванова рассказала, как было дело.

Она сама вызвалась на допрос к следователю. Лицо ее было каким-то отстраненным и потухшим. Денисов даже не знал, снова ли это маска, или она действительно решила прекратить этот бессмысленный балаган.

– Я хочу признаться, – сказала она без предисловий.

– Слушаю, – кивнул Валера.

– Я признаюсь, что устроила убийство своего отца, его жены и дяди. И в том, что пыталась убить младшего брата.

– Хорошо. Расскажите подробно, как происходили убийства.

Теперь Алла не стала ничего скрывать. Память у нее была довольно хорошая. Поэтому она действительно повторила то, что рассказывал до нее Дима Новичков. Здесь их показания не расходились ни в чем.

– А куда вы пошли из квартиры вашего дяди?

– К Леше.

– К Иноземцеву?

– Да.

– У вас был роман?

– Да, – пожала плечами девушка. – Мы познакомились у отца, он к нему на Восьмое марта приходил. Мы так, глазками друг в друга постреляли. Потом встречались несколько раз.

– У него дома?

Студентка кивнула.

– Не у меня же в общаге, – добавила она.

– Это уж точно, – невольно усмехнулся следователь. – А как вы спрятали ружье в квартире у Иноземцева?

– Я в тот вечер пришла к Леше. Он вино достал, мы выпили. И я ему подсыпала снотворное. У отца стащила, он бессонницей периодически страдал. Когда Леша уснул, я взяла ключи и ушла. Димка меня уже ждал. Когда мы уже уходили из квартиры дяди Олега, я сказала, что пойду ружье спрячу. Вернулась обратно к Леше. Он спал. Даже не заметил, что я уходила.

–

Не боялись, что вас заметит его бабушка?

– Нет. Она тоже спит крепко. И не слышала, как я ушла и пришла.

– Получается, он не знал про все эти ваши планы и про убийства?

– Нет. Даже не догадывался.

Алла призналась также, что у нее были мысли подбить своего второго любовника на черное дело, но тот не поддался на ее намеки, а потом она и сама отбросила эту мысль, решив, что Дима – более подходящая для осуществления ее замысла кандидатура.

– Алла Игоревна, – Денисов решил свой главный вопрос оставить напоследок, – зачем вы это сделали? По какой причине?

Девушка помолчала.

– Дайте, пожалуйста, сигарету, – попросила она.

Валера протянул ей сигарету и спички. Алла закурила.

– Знаете, – начала она, – когда отец с мамой развелся, он прекратил с нами общаться. Не писал, не интересовался, как мы тут живем. Даже не звонил.

– У вас вроде не было телефона в Ковылине, – припомнил следователь.

– У соседей был. Отец знал об этом и знал номер телефона. Но… – студентка развела руками. – Когда я училась в десятом классе, он неожиданно приехал. Спрашивал, какие у меня планы, куда я хочу поступать после школы. Я тогда даже обрадовалась. Отец был очень умным, с ним всегда было о чем поговорить. Он пообещал мне, что поможет поступить в институт, даже местечко найдет. Я втайне даже надеялась, что буду жить в нашей старой квартире, где мы жили до развода мамы с папой.

Она снова сделала паузу и затянулась.

– Но нет. Да, отец мне помог и даже комнату в общаге получше устроил. Но на этом вся его помощь и кончилось. Наверно, посчитал, что выполнил родительский долг полностью, – девушка горько усмехнулась. – Нет, он приглашал меня несколько раз на семейные праздники. Я знала, что у него сын есть от этой… от второй жены. Он с него чуть ли не пылинки сдувал. Как с меня когда-то. Я несколько раз обращалась к отцу за помощью, но он сказал, что ничем помочь не может. – В ее голосе прозвучало нечто похожее на издевку.

– Вы у него деньги спрашивали? – уточнил следователь.

– И деньги тоже. И я решила, что ладно, черт бы с ними, с деньгами, но, может, он как-то мне пробиться в жизни поможет. Я пришла к отцу, предложила поговорить. Ну, и сказала, так, мол, и так, помоги мне хорошее местечко найти, устроиться, ну, и так далее. А он мне так грубо ответил, что я уже взрослая, должна пробиваться в этой жизни сама. А теплое место и все прочее он бережет для Славика. А еще, – Алла нервно сглотнула, – сказал, что я отрезанный ломоть и моя мама, наша семья – это все в прошлом.

Денисов решил, что студентка сейчас разревется. Но она сдержалась. Лишь сделала последнюю глубокую затяжку и с силой затушила окурок в пепельнице.

– И тогда вы решили… – начал Валера и не договорил.

Девушка кивнула.

– Да. Я тогда была вне себя от злости. Наверно, чудо, что я его не прибила там, прямо на месте. Хотя была возможность огреть папашу вазой его любимой женушки, – она зло усмехнулась. – Я в одной книге прочитала фразу, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Вот я и решила не торопиться. Не пороть горячку.