Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
— Скорее бы выходной день, — негромко сказала молодая женщина и прижалась к плечу мужа. — Так хочется выспаться и никуда не ходить…
Она здорово уставала на работе. Он это понимал.
С 1940 года в СССР ввели семидневную рабочую неделю с восьмичасовым рабочим днем и одним плавающим выходным. Праздничных дней в году стало на один больше — к пяти старым праздникам добавился День Сталинской Конституции, пятое декабря. Укороченные предпраздничные дни, сопровождавшие рабочую семидневку до 1929 года, больше никто не вспоминал.
— Саша, ты хотел
— Нельзя, милая, — вздохнул он в ответ и быстро оглянулся по сторонам. — Если милиция и уголовный розыск уйдут на отдых, этим мгновенно воспользуются разные мерзавцы. К примеру, такие, как «плешивый» с порезанной ладонью…
Он вообще придерживался другого мнения, но возражать и развивать тему не стал. Для оперативно-следственной группы Старцева каждый час расследования был дороже золота. Поэтому ни о каком затяжном отдыхе никто из сотрудников не помышлял. Главной задачей оставалось одно: раскрыть преступление до истечения обозначенного наркомом срока. Поэтому даже сегодня, проводив супругу домой и поужинав, он обязательно вернется к девяти вечера в отдел управления.
— Да, ты прав, — прошептала Валентина. — Не обращай внимания на мое бурчание. Это я так… минутная слабость…
Сегодня они решили попасть домой не самым коротким путем, а немного прошлись по Сокольническому валу. Жара к вечеру спала, от огромного парка тянуло прохладой и свежим воздухом. Молодая женщина после нервной встряски и череды переживаний постепенно успокоилась. Опираясь на сильную руку мужа, она неспешно вышагивала по асфальту, улыбалась и думала о ребенке, родить которого готовилась в начале будущего года.
Александр тоже с виду оставался спокойным. На самом же деле на всем протяжении прогулки он ни на минуту не расслаблялся и контролировал обстановку вокруг: постоянно озирался по сторонам, через каждые полсотни метров незаметно оглядывался назад. Готовый к бою пистолет торчал за поясом и был прикрыт полой расстегнутого пиджака. Чтобы выхватить его свободной рукой и выстрелить, требовалась секунда.
На фронте Васильков научился одинаково хорошо стрелять с обеих рук, но Вале он подставил левый локоть и вел ее ближе к проезжей части, которая отлично просматривалась во все стороны. Сам же прикрывал супругу справа от лесистого и поросшего кустарником парка. Он опасался того, что открывший охоту тип при желании мог их подкараулить и неожиданно выскочить из находившихся поблизости зарослей.
Сокольнический вал вместе с парком остались позади. Парочка пересекла сеть железнодорожных путей и вскоре оказалась в оживленном районе южнее Марьиной Рощи.
Москва понемногу хорошела. Четыре долгих года все средства уходили на обеспечение армии. Теперь же, когда над страной снова синело мирное небо, то тут, то там появлялись новые стройки, пострадавшие от бомбардировок здания ремонтировались, улицы с тротуарами приводились в порядок. Повсюду обустраивались клумбы, открывались магазины, газетные киоски, ларьки с мороженым и газированной водой.
Пара
— Мороженое, — остановившись, простонала Валя.
Впереди под зонтом белел большой деревянный ящик на колесиках, за которым стояла худая продавщица в таком же белом халате. Валентина всегда любила сладкое, а мороженое просто обожала.
— Аппетит перед ужином не испортишь? — засмеялся Александр.
— Не-ет.
— Тогда пошли скорее! А то вдруг закончится.
— Что же, видать, хитра оказалась вражина?
— Ты это про кого? — очнулся от раздумий Старцев.
Долгое время он глядел в окно на проплывавшие поля, перелески и почерневшие утлые домишки небольших деревень. На самом деле пейзажи его не интересовали. Мысли были заняты просчетом дальнейших следственных действий.
— Я про ту нелюдь, которая напала на отца Иллариона, — уточнил Сермягин. — Хитра, спрашиваю, оказалась сволочь, коли поймать никак не можете?
Сидевший рядом с водителем Старцев вздохнул и потянул из кармана пачку папирос.
— Хитра, Иван Лукич. Бродит, сука, где-то поблизости — то в одном месте всплывет, то в другом голову высунет. А мы никак не можем угадать и упредить, чтоб ухватить его за горло. Закуривайте…
Старцев тряхнул пачкой — из оторванного угла показались бумажные мундштуки, солдат и водитель взяли по папиросе. Закурили.
— Часы сгорают, как спички. Дни тлеют, как папиросы, — выдохнул Старцев. — А мы все топчемся на одном месте…
Автомобиль резво бежал по недавно отремонтированной дороге, соединявшей Мытищи с Правдинским. Дым в кабине моментально вытягивался потоком воздуха в открытые окна. Вечерняя духота была особенно невыносима. Врывавшийся в кабину ветер казался раскаленным; не верилось, что к ночи он станет прохладным и позволит отдохнуть от надоевшей жары.
— Да-а, непростая у вас работенка, — протянул Сермягин. — Вот взять, допустим, меня. Заступил с утра на дежурство и хожу себе охраняю вверенный объект. Триста пятнадцать шагов в длину и двести сорок в ширину. Все! Нет больше моей ответственности за этими пределами. А у вас вона как все серьезно!..
Похоже, слегка захмелевший Сермягин был не прочь пофилософствовать. Однако у Старцева имелись другие планы.
— Ты вот что, Ваня, — обернулся он к нему. — Нам минут двадцать осталось до «Заветов Ильича». Будь добр, расскажи до конца свою историю. Уж больно она меня заинтриговала. Ты же как-то сумел выбраться из оккупированного Смоленска…
— Сумел, — кивнул инвалид.
— Так как же? Что за чудо помогло? Ведь через линию фронта пришлось перебираться, а это ох как непросто! Я в разведке два года отпахал — знаю.