Биография отца Бешеного
Шрифт:
— А зачем авоську-то взял? — спросил Серега.
— Как зачем? Мы решили поломать Смардину его торговлю?
— Ну!
— Значит, наберем как можно больше подшипников, чтобы пацанам раздать…
— Вот здорово! — искренне обрадовался Серега. — Ну и побесится же он! — Эта мысль настолько воодушевила его, что он первым вступил на конструкцию транспортера.
— Только не спеши: смотри, куда ногу ставишь, и держись крепче, — напутствовал я, а у самого на лбу пот выступил.
Мы уже были примерно на середине пути, когда я зачем-то посмотрел вниз. Легкий
Вероятно, то детское впечатление прочно отложилось в моем мозгу на всю жизнь: стоит мне взглянуть вниз с балкона даже пятиэтажного дома или увидеть подобную картинку на экране, как ко мне возвращается то же состояние, что я пережил тогда над заливом. В народе это состояние передают такими словами: «Так страшно, что яйца щемит!» Мне кажется, это очень точная характеристика. С другой стороны, мне было странно, что, когда мы с женой поднялись на смотровую площадку Международного центра торговли в Нью-Йорке, на высоту сто восьмого этажа, этого ощущения не было…
Но тогда над заливом я мертвой хваткой вцепился изо всех сил в железную перекладину, и казалось, никакая сила не заставит меня ослабить захват. Я замер на месте, не способный двинуться ни вперед, ни назад.
— Что с тобой? — донесся голос Сереги.
— Голова закружилась, — чуть слышно пролепетал я.
— Ты что, вниз посмотрел? — догадался он и медленно вернулся ко мне, — Ты вот что… давай отдохнем немного, а потом двинем вперед… Только вниз больше не смотри! Хорошо, Вить?
— Как — это не смотри, если смотрится? — возразил я.
— А ты думай про что-нибудь…
— Про что думать-то?
— Откуда я знаю? Придумай что-нибудь…
— Тогда я буду думать, что мы с тобой партизаны и нам приказали взорвать фашистский склад!
— Здорово! — согласился Сергей.
Я настолько увлекся своей идеей, что действительно забыл о высоте и спокойно продолжил путь…
Сережка оказался прав: нужно было видеть глаза взбешенного Смардина, когда он подошел к двум братьям-погодкам, которые давно упрашивали его снизить цену на подшипники.
— Ладно, так и быть, отдам вам чуть дешевле, — высокомерно произнес он.
— Да катись-ка ты колбаской по Малой Спасской! — весело выкрикнул тот, что постарше, потом вытащил из кармана подшипники, сунул Смардину под нос, и братья громко рассмеялись.
— Откуда? — задыхаясь от злости, спросил тот.
— От верблюда! — смеялись они. — Думаешь, ты один такой смелый над заливом лазить? Фиг тебе! — И для убедительности они сложили конструкцию из трех пальцев на обеих руках и сунули четыре дули ему под нос…
А еще мне запомнилось время, когда мама перешла работать буфетчицей в клуб. Вероятно, именно тогда и родилась моя страсть к кинематографу, с годами развившаяся настолько, что я в конце концов стал кинорежиссером. Но мой путь в кино с самого начала был усеян не розами, а терниями, что подтверждает следующая печальная история
* * * Незадолго до моего поступления в первый класс, в пятьдесят втором или пятьдесят третьем году, после долгих уговоров мне наконец удалось убедить маму, и она оторвала из денег, скопленных на какую-то серьезную покупку, сто рублей. Девяносто семь рублей пятьдесят копеек — именно столько стоил диапроектор. Мне так хотелось купить его, что у меня от одной только мысли о нем захватывало дух. Смотреть на экран и видеть различные города, страны… Чего еще нужно мальчишке, живущему мечтами и фантазиями?
Чмокнув на радостях маму в щеку, я сунул огромного размера сотенную купюру в карман и устремился в магазин, до которого нужно было ехать несколько остановок на троллейбусе. Я ехал и гордо посматривал на пассажиров. Мне хотелось крикнуть на весь троллейбус:
— Посмотрите на меня! Я еду покупать диапроектор! Понимаете вы или нет? Диапроектор!
Я никак не мог примириться с тем, что все люди вокруг меня такие пасмурные и скучные. Почему они не радуются вместе со мной? Мне даже обидно стало…
Наконец я добрался до магазина, подбежал к отделу, где продавалась моя мечта, и громко провозгласил:
— Тетенька, я хочу купить диапроектор!
— Девяносто семь рублей пятьдесят копеек! — безразличным тоном бросила молоденькая продавщица, не отрываясь от чистки своих ногтей…
— Я знаю! — кивнул я и полез в карман за заветной сторублевой простыней и вдруг…
О Боже!.. Я не нащупал заветной купюры. Может, она в другом кармане? Я быстро сунул руку в другой, но и там денег не было.
— Что, мальчик, потерял? — безразлично-участливым тоном спросила продавщица, не прекращая своего занятия.
— Они были в этом кармане: я не мог их потерять…
Я все еще никак не мог поверить в то, что денег у меня нет: я продолжал ощупывать карманы, потом вывернул их наизнанку, но денег нигде не было. Наконец до меня дошло, что деньги у меня вытащили в троллейбусе. А может, я выронил их? Молча я бросился к выходу, чтобы как можно быстрее оказаться на троллейбусной остановке. Несколько часов я встречал каждый проезжающий троллейбус, входил в него, внимательно осматривал каждый уголок и дожидался следующей машины. Когда же стало ясно, что деньги пропали окончательно, я горько и безутешно разрыдался и убитый горем вернулся в конце концов домой.
Мама выслушала мой печальный рассказ и горькое: «Я так мечтал, так мечтал…», не стала меня, по обыкновению, ругать, а внимательно посмотрела на меня и глубокомысленно произнесла:
— Эх, Витюша, мечту невозможно купить в магазине…
В мудрости моей мамочки я не один раз убеждался на протяжении жизни…
После того как мама устроилась работать в клуб, оторвать меня от экрана можно было только за уши. Каждый фильм я смотрел по нескольку раз, благо что бесплатно. В те дни, когда мама только начала работать, я подходил к контролерше и с важным видом докладывал: