Биохакер
Шрифт:
– Вы Дмитрий Михайлович Солнцев, если не ошибаюсь? Я могу называть вас Димой?
– Можете, – буркнул Дмитрий, подавив желание спросить: «А ты кто такой?»
Уже и так было понятно, кто он такой, – недаром на комиссии в Москве, принимавшей у Дмитрия собеседование, присутствовал такой же неприметный человек в таком же сером костюме. Тот не задал ни одного вопроса, только что-то периодически набрасывал у себя в планшете. Этот, похоже, был более разговорчив.
– Левицкий Юрий Павлович, – представился мужчина в сером,
Называть себя «Юриком» он отчего-то не предложил. Эта мысль заставила Дмитрия усмехнуться.
– Присядем? – учтиво предложил он, в издевательском полупоклоне указав рукой на усеянный бутылочными осколками и палочками от мороженого песок.
Дело в том, что Дмитрий не очень любил людей в сером. Впрочем, кто их любил?
– Спасибо, я уже насиделся, – ответил Юрий Павлович. – Как вода?
– Отличная водичка.
– Как вам комната?
– Отличная комнатка.
Левицкий улыбнулся:
– Вы все называете «отличным»?
– А вы всегда проводите идеологическую проверку на пляже?
Против ожиданий этот вопрос заставил Левицкого улыбнуться.
– Проверку вы, Дима, уже прошли сто раз до меня. А я просто хотел поговорить в непринужденной обстановке. И желательно до того, как вы приступите к работе. К работе вы приступаете завтра, в общежитии я вас не застал. Так что, как видите, все просто.
«Ага, проще не бывает», – мрачно подумал Солнцев.
Но в действительности все оказалось до ужаса просто.
В самой непринужденной обстановке: берег, солнышко, звон насекомых и шуршащие камыши – Левицкий Юрий Павлович поведал Дмитрию о том, что ему предстоит работать с ворованной технологией.
Когда прозвучало слово «генбот», биолог уже не особенно удивился. Американский, жестко охраняемый патент не продержался и трех лет, несколько дольше, чем атомная бомба. Но передал технологию в руки идеологических противников на сей раз не уроженец Штатов, не пацифист и не «гражданин мира». Кроме слова «генбот», прозвучали слова «наш сотрудник, работающий над проектом совместно с госпожой Морган». И тут-то Дмитрий вспомнил: обшарпанная аудитория, пацаны, хихикающие в заднем ряду, острый профиль и насмешливые голубые глаза сидящего на столе парня. Тогда Алекс Вечерский казался ему очень взрослым, чуть ли не старым.
Теперь, в воспоминаниях, он выглядел совсем мальчишкой. Двадцать лет, всего на десять старше тогдашнего Димки. Сейчас ему должно было исполниться тридцать девять. Ходили слухи, что его кандидатуру пару лет назад обсуждал Нобелевский комитет, но что-то там не сложилось. Зато американская пресса подняла вокруг переезда Вечерского в Штаты большую шумиху.
Левицкий Юрий Павлович, видимо, понял, что шила в мешке не утаишь, а может, и еще что-то понял, потому что задумчиво потер переносицу и сообщил:
– Александр Владимирович лично предложил вашу кандидатуру.
Так
Левицкий сощурился на падающее за реку солнце и договорил:
– Официально всем пущинским проектом руководит доктор Андрей Семенович Летаров. Соседняя с вашей лаборатория. Завтра я вас познакомлю. Вам мы решили поручить практическое направление исследований.
Дмитрий Солнцев одернул медленно сохнущие трусы и глуповато усмехнулся. Почему-то вся эта история показалась ему куда более неловкой, чем беседа голого с одетым. Переступив по песку, он кашлянул и глухо спросил:
– Одеваться можно?
Левицкий недоуменно заломил брови и всплеснул руками, чуть не выронив красную папку.
– Конечно, конечно, Дима. Вам, должно быть, холодно – солнце-то уже садится, а тут сыро.
По спине Дмитрия и в самом деле бежал холодок, но сырость, наползавшая от воды, к этому никакого отношения не имела.
Наутро, явившись в институт и подписав все необходимые документы, Дмитрий в сопровождении господина Левицкого отправился на встречу с шефом. Андрей Летаров. Имя показалось смутно знакомым, – может быть, пересекались на какой-нибудь конференции? Или читал статью?
Рядом с входом в обитель Летарова висела табличка «Лаборатория молекулярной нейробиологии». Сам Летаров сидел в офисе перед компьютером и изучал трехмерную томограмму головного мозга. Височные и лобные доли на реконструкции подмигивали красным.
Обернувшись на стук, он живо вскочил из-за стола и приветствовал вошедших. Невысокий, щуплый, с резкими движениями и быстрым говорком, Андрей Летаров смахивал на подростка, хотя было ему хорошо за тридцать. Представив Дмитрия, Левицкий откланялся, и биологи остались в кабинете одни. Летаров бесцеремонно уставился на гостя черными выпуклыми глазами. Дмитрий тоже смотрел и все пытался вспомнить, где же он видел этого типа.
– Весенняя школа, пятнадцатый год, да?
Дмитрий вздрогнул. Точно! Одиннадцатиклассник из группы Вечерского.
– Вы тогда еще хвостом ходили за Алексом, – бесцеремонно добавил Андрей.
«А ты, дружок, может, и не ходил, но на должность в проекте тебя наверняка двинул он».
– Думаете о том же, о чем я думаю? – тут же быстро спросил Летаров.
– Зависит от того, о чем вы думаете.
Нейробиолог запустил руку в чернявую шевелюру и яростно дернул, вырвав несколько волосков. Заметив удивленный взгляд сотрудника, Летаров сморщился и одновременно улыбнулся.
– Извините. Вредная привычка. Жена велела бросать курить. Я бросил и тут же обзавелся этим… скоро совсем облысею.