Биомеханический барон
Шрифт:
Все начиналось с жуков, пауков, лягушек и змей. Учеников заставляли истреблять несчастных животных самыми жестокими способами, и отказаться было нельзя, иначе сам окажешься на месте приговоренной зверушки.
Со временем разнообразие жертв росло. На смену всякой мелочи приходили звери покрупнее и гораздо опаснее. И вчерашних детей, едва обученных азам боевых искусств, точно римских гладиаторов заставляли сражаться с одичавшими собаками, волками, львами и даже медведями.
Когда группой, когда поодиночке. Иногда с огнестрельным оружием, но чаще с тем, что мастерили своими руками из подручного хлама. Такие бои считались
Нечисть из радиоактивных пустошей весьма отдаленно напоминала людей, и мало кто терзался совестью, когда убивал этих обезумевших, кровожадных и запредельно злобных существ. От них страдали не только крестьяне, но и жители городов — особенно те, что обитали в трущобах, подземельях и канализациях.
И так как кадетов в основном отлавливали из безродных бродяг, почти все могли «похвастаться» историями о том, как их родных убили, покалечили или сожрали мутанты. Поэтому с выродками дрались с особой свирепостью, а лекции и внушения не прекращались и во время смертельных поединков.
Таким образом новичкам внушалась прямая связь между убитой тварью и врагом рода. Связь эта описывалась предельно просто — и тех, и других надо убивать по первому распоряжению: без сомнений, соплей и жалости. Что жаба, что вражий патриарх — разорви, размажь и жди дальнейших указаний.
И через год измывательств над живностью и активнейшей промывки мозгов наступал черед первого настоящего испытания — то есть, перехода к уничтожению людей. Но и после пережитых мучений далеко не у всех хватало духа отнять жизнь у себе подобного.
К тому же, суть экзамена держалась в тайне до самого конца и являлась для кадета полнейшей неожиданностью. Подросток думал, что придется расправиться с очередной тварью, а в потайной комнате с белыми плитами и стоком в полу его ждал приговоренный к казни пленник.
— Это — враг нашей семьи, — безучастно ответила наставница. — Повторяю в последний раз — убей его. Или ты забыл, что делают с отказниками?
Мальчишка поежился — забыть такое сложно. Треть от сотни — это слишком мало, чтобы отправлять всех ослушавшихся в утиль. Им уже заменили органы, они прошли серьезную подготовку, и просто избавиться от них — непозволительная расточительность. Поэтому отказников ломали — очень долго и предельно мучительно. Охотники это умеют, пытки и допросы — обязательный предмет на старших курсах.
Захар навсегда запомнил, что сделали с пареньком, который не стал дробить товарищу руку после поединка. Такое наказание придумали ему наставники за проигрыш — они вообще считали боль универсальным решением от всех вопросов и проблем.
Штрафника поставили перед строем и вытворяли такое, что у бедняги четыре раза останавливалось сердце. И это несмотря на то, что новый мотор раз в двадцать крепче и выносливее родного.
Поэтому кадет вынул нож и шагнул к добыче. Повторять судьбу сокурсника совершенно не хотелось, но этот умоляющий взгляд въестся в душу на всю жизнь. Быть может, именно он в конечном счете и привел к тому, что вместо горла малолетнего наследника охотник вогнал клинок себе в затылок.
И все же в одном мучители правы — имплантатами можно улучшить тело и подчинить разум, но дух биомеханике не властен. И если довести его до точки невозврата, даже полностью исправный
***
— Захар? — снаружи кельи раздался знакомый женский голос.
Узник вздрогнул и открыл глаза. За дверью стояла та самая владыка из просвещенных, что единственная выступила против предложения Авраама.
— Чего тебе? — сонно буркнул киборг и проверил датчики: процесс восстановления завершился лишь на семьдесят процентов.
— Могу я с вами поговорить?
— Это важно? — верзила развалился на скамье и совершенно не хотел вставать. Если только девушка не принесла ему полное ведро сытной жратвы.
— Как посмотреть. А ваша миссия для вас важна?
Парень нехотя «включился» и подошел к зарешеченному окну. Гостья сняла капюшон и обнажила узкое и весьма симпатичное личико, обрамленное тонким золотистым каре.
— Меня зовут Илария, — ее говор отличался глубиной и вкрадчивой мягкостью. — Перед завтрашним испытанием вам предложат отречься от своих слов. Сделайте это — иначе погибнете. Первая проверка — это яд. И не какой-нибудь пустяк, от которого вас проймет понос, а цианистый калий. Обычный человек не выживет — поэтому отрекитесь. Вы нам еще понадобитесь.
— Я не обычный человек, — хмыкнул охотник.
— Да, — гостья кивнула. — Вы — маг. Но оковы с вас не снимут и не дадут использовать колдовство. Потому что чародей, даже выдающийся — это не мессия. Это просто сильный чародей, и в нем нет ничего божественного.
— А если я пройду испытания — мне поверят?
— Не знаю, — она задумалась на миг. — Да и рассуждать об этом бессмысленно, потому что вы неминуемо погибнете. А если вдруг решили таким образом умереть, чтобы избежать допросов и не выдать хозяев — то это плохая затея. Лучше сознайтесь во всем прямо сейчас — и тем самым хотя бы отчасти искупите свое предательство. Если империи схлестнутся в мировой войне, уже никто не остановит Тьму. А ваше признание спасет не только Россию, но и ту страну, которой вы теперь служите.
— Я служу лишь одному человеку, — Захар самоуверенно вскинул подбородок. — Самому себе.
Владыка с сомнением посмотрела в голубые глаза.
— Ну, ладно, еще Петру… Но это не служба, а взаимовыгодное сотрудничество. Я помогу ему, он поможет мне — а потом пока-пока: ни бога, ни господина.
— Не знаю, на что вы надеетесь, — волшебница вздохнула и накинула капюшон. — Но я сделала все, что в моих силах. Дальше решайте сами.
— Илария, — бросил пленник вслед удаляющейся фигуре.
— Слушаю, — она замерла на полушаге и с надеждой оглянулась.
— Если я погибну, что станет с моими подельниками?
— Зависит от того, как скоро они сознаются в ереси и подготовке мятежа.
«После чего их, конечно же, казнят», — закончил за нее Захар, вернулся на топчан и продолжил восстановление — на этот раз без тревожащих снов.
***
Утром главного подозреваемого вновь доставили в суд под усиленным конвоем. Заседатели собрались прежним составом, за одним значительным изменением. В первом ряду теперь сидели и остальные арестанты — Сергей Иванович с потомством и Галаган с сестрой. Все с тревогой взирали на сцену — кто-то из опасений за киборга, кто-то — за свою собственную жизнь, которая напрямую зависела от успехов пришельца.