Битва королей. Огонь эльфов
Шрифт:
Старуха наблюдала за тем, как все больше и больше воинов опускались на колени. Она знала их. Они были грубыми, в глазах большинства детей альвов — кровожадными чудовищами, но они чтили храбрецов. Даже если храбрецы были врагами.
— Его последние слова, когда он, раненый, лежал у меня на руках, были обращены к вам, воины Снайвамарка. Не отдавайте землю своих предков, за которую мы так яростно сражались, врагам! Будьте едины и ждите, когда родится новый король! Оставьте распри! Ваш король мертв. Но он вернется, ибо любовь Бранбарта к вам
Где-то внизу, на равнине, кто-то ударил булавой по щиту. Второй воин подхватил ритм, миг — и грохочущих щитов стала дюжина. За несколько ударов сердца ледяная равнина гудела от грохота тяжелых щитов. Войско оказывало Бранбарту последние почести.
Может быть, душа короля была сейчас близко. «Где-то ведь она должна быть», — подумала Сканга, надеясь, что Бранбарт видит это прощание. Но на одной надежде ничего не построишь. Народу нужно нечто видимое.
Все выше и выше поднимался магический шар, а потом шаманка заставила заклинание раствориться в ослепительном свете, на миг протянувшемся от горизонта до горизонта. Шум стих. Все глядели в ледяное зимнее небо.
Сквозь латаные одежды троллиха ощущала жар камня альвов. Заклинание стоило ей последних сил. С каждым вдохом она чувствовала сломанные ребра, а сустав, который вывихнул ей Бранбарт, все еще горел от боли. Дрожащими руками вцепилась старуха в посох. Бирга подскочила прежде, чем Сканга успела что-либо сказать. Молодая троллиха осторожно помогла наставнице подняться на ноги. Она поддерживала шаманку, когда та спускалась с холма.
Сканга сердилась из-за того, что так ослабла. Нужно поспать. Ее слепые глаза поднялись к широкому шатру неба.
— Хорошо получилось? — негромко спросила она.
Старуха могла видеть лишь цвета магии. Как выглядит заклинание для обычных глаз, она даже предположить не могла.
Над равниной снова поднялся грохот щитов.
— Ты сделала имя Бранбарта столь же бессмертным, как бессмертна его душа, — торжественно произнесла Бирга.
Сканга вспомнила Ничто. Манящие голоса ингиз и тысячи смертей… Они не бессмертны, души-то. Троллиха посмотрела на небо. Может быть, Бранбарт простит ее.
Колени шаманки болели, словно под коленные чашечки засунули раскаленные уголья. О какой трогательной чуши она сейчас подумала! Ей не нужно, чтобы Бранбарт ее прощал. Если его душа родится снова, все воспоминания о прошлой жизни будут стерты. И тогда она сможет начать лепить короля, как проделывала это уже неоднократно.
Сосцовые вши и книжный удар
Олловейн отодвинул лутинку в сторону. Значит, вот почему Эмерелль настаивала на том, чтобы в библиотеку пришел мечник! Огромная рогатая тень, сопя, поднялась между конторками. Минотавр! Плотоядное чудовище, крупнее, сильнее и непредсказуемее тролля.
Бестия сделала шаг вперед. Движение сопровождалось странным деревянным постукиванием.
Олловейн заморгал. Минотавр, похоже, опирался на массивный боевой посох.
—
Это слово по-эльфийски означало «мир». Какая детская идея — пытаться остановить бестию, взывая о мире!
Минотавр поднял что-то, висевшее у него на шее. Послышался пронзительный перезвон колокольчиков.
— Потрясающе, Ганда. Ты подтолкнула его к мысли вызвать подкрепление. Как будто мало нам хлопот с ним самим!
Олловейн стал осторожно приближаться к чудовищу. Он решил, что выгоднее сражаться между конторками. Они помешают ему меньше, чем монстру, который был почти в два раза крупнее эльфа.
— Говорят, что стражей библиотеки нужно просить о мире, — тихо пролепетала лутинка.
Минотавр засопел.
— У вас есть черви? — медленно произнес он.
Олловейн остановился. Существовал ритуал, по которому перед поединком нужно было оскорблять друг друга. Тролли и прочие варвары обычно начинали выкрикивать непристойности о матери своего противника и оспаривать его происхождение. Но вопрос о том, есть ли у них черви… Это что-то новенькое. Танцующий Клинок на миг задумался. Нужно отвечать так же примитивно и грубо.
— У тебя есть сосцовые вши?
— Нет. — Минотавр говорил медленно, словно пережевывая каждое слово, прежде чем оно срывалось с губ. — Конечно нет. Я ведь бык.
Широким прыжком мастер меча перемахнул через конторку. Узкий стол был массивным и тяжелым; он не сдвинулся с места, когда на него приземлился эльф. Олловейн недоверчиво наблюдал за противником. Либо минотавр на редкость глуп, либо он очень самоуверенный воин. Монстр посмотрел на эльфа. Это была его единственная реакция на то, что мастер меча оказался почти в зоне досягаемости.
Эльф прикинул, каковы у него шансы убить минотавра одним ударом, и решил, что хорошие. Конторка давала ему в бою несказанное преимущество. Благодаря ей он находился достаточно высоко, чтобы иметь возможность нанести прямой удар мечом в горло чудовища.
Но что-то здесь было не так. Этот глупый бык вел себя слишком спокойно. Даже посох не поднял…
Вдали послышался торопливый цокот подков. Еще один рогатый! Что, черт побери, могло заставить минотавров занять библиотеку? Эти неотесанные чурбаны — такие же библиофилы, как тролли и русалки. Нечего им здесь делать.
Мастер меча напрягся. Нужно атаковать, чтобы по крайней мере один противник был повержен прежде, чем явится подкрепление. Эльф помедлил, а затем прыгнул. Идеальным сальто он достиг конторки рядом с монстром. Его меч описал сверкающую дугу и застыл меньше чем в дюйме от горла минотавра.
А эта тупоумная бычья башка и не думала защищаться. Олловейн ведь не мог просто зарубить его! Равно как и убивать головорезов в переулке. Он отделал их, отлупил, отмутузил… Этого достаточно! Убить их было бы не по-рыцарски; слишком велика пропасть между ними. Не было никакой чести в том, чтобы уничтожить врага, не способного достойно защититься.