Битва королей. Огонь эльфов
Шрифт:
— Как насчет того, чтобы поесть? — Галавайн опустился рядом с Гандой за низкий стол для занятий.
Но Олловейн уже снова стоял рядом со столом для игры в фальрах. Скрестив руки на груди, он тер одной рукой подбородок и задумчиво рассматривал поле боя.
— Ну вот, он опять, — прошептал хранитель знания. — Хоть наш друг и согласился дать урок фехтования, у меня с самого начала создалось впечатление, что он не может дождаться его окончания. — Галавайн показал лутинке свою правую руку. Через всю ладонь проходила широкая сине-красная полоса. — Это не было случайностью! Для этого Олловейн слишком хорош. Я не считаю себя полным дилетантом
Ганда не сочувствовала хранителю. Она считала слишком неприличным для эльфа без возраста говорить о своей давно минувшей юности. Все века, которые прожил Галавайн, не оставили ни малейшей морщинки на его лице. Тоска о былых временах казалась лутинке пустой болтовней.
— А есть ли возможность закончить игру до срока, как урок фехтования? У меня впечатление, что мы не отгоним Олловейна от стола до тех пор, пока исход партии не будет ясен. Вряд ли ты сможешь выманить его с помощью возможности немного перекусить.
Эльф задумчиво кивнул.
— Будет очень сложно закончить игру раньше времени. Если только… — Он задумчиво поглядел на лисьехвостую. — Ты не играешь, не так ли?
— По крайней мере в фальрах. Я не эльфийка, и нет у меня времени тратить на это дни. Срок моей жизни для этого слишком краток.
Галавайн улыбнулся.
— А смогу ли я однажды узнать, какого рода играми ты занимаешься?
— Если тебе удастся однажды застать меня в подходящем настроении, — многозначительно ответила кобольдесса.
Эльф рассмеялся.
— А ты женщина в моем вкусе, Ганда. Хоть это и невежливо, я надеюсь, что тебе потребуется еще много дней для того, чтобы найти то, что ты ищешь. Такого гостя, как ты, у меня еще никогда не было. За словом в карман не лезешь, мужественная и всегда готова поспорить. Рад, что ты здесь, со мной.
«Это как раз слишком вежливо, чтобы быть правдой», — подумала Ганда и улыбнулась. Он эльф, а она лутинка. Не бывало между их народами такой сердечности. Сколь убедительным бы он ни казался, это не могло быть его искреннее мнение! Он чего-то хотел от нее, хоть пока она и не могла понять, чего именно.
Галавайн поднялся.
— Думаю, я воспользуюсь твоим советом и попытаюсь поскорее закончить игру. — Улыбка исчезла с его лица. — Как Олловейн сделал меня небоеспособным одним ударом, так и я буду целить в его самое слабое место.
— Что ты имеешь в виду? — Что-то в словах хранителя обеспокоило лутинку. Неужели он действительно ищет мести? Может быть, он хочет, чтобы королевский мастер меча поплатился за то, что Эмерелль изгнала его народ?
Эльф не ответил. Он отодвинул тонкий газовый полог и направился к игровому столу. Коротко обсудил с Олловейном пару вопросов по правилам, а затем они оба заняли места у стола.
Ганда некоторое время наблюдала за ними. Мастер меча снова казался напряженным до предела. И было совершенно очевидно, что у Галавайна были совершенно иные представления о быстром окончании игры, чем у нее. Лутинка со вздохом вернулась к свиткам.
Следующий текст, который
Лутинка нетерпеливо отодвинула свиток в сторону. Она смотрела на кожаный футляр, из которого вынула текст, но на полоске бумаги, прикрепленной к замку, не был указан создатель. А Ганда хотела в будущем воздержаться от чтения текстов этого автора. Что ж, если имя не удалось найти, его выдадут неровный почерк и корявый стиль. Рыжая кобольдесса убрала свиток в кожаный футляр и огляделась в поисках урны, в которой была закопана эта чушь. Но лисьехвостая не сумела отыскать никакой посудины, кроме сосуда с ужасной змеей. Урна с текстами, которой Ганда занималась вчера, исчезла. Вероятно, снова засыпана песками пустыни.
Взгляд лутинки остановился на низкой подставке для свитков из черного дерева. И она была пуста. Сколько папирусов лежало там, когда она позавчера впервые вошла в палатку? Восемь? Ганда уже не помнила. Перед ней на столе было семь свитков. Может быть, это те самые тексты, которые Галавайн хранил в палатке? Вероятно, поэтому и нет урны? А это должно означать, что он тоже интересуется ингиз! Какое странное совпадение.
Лутинка недовольно поглядела на фальшивое небо. Если бы она не знала о магическом мираже, ей никогда бы не пришло в голову, что за этой безграничной синью скрывается каменный свод. Галавайн должен быть поистине могущественным, если плетет такие заклинания. Да и то, что он сделал с песком, тоже было необычно. Вчера Ганда заметила, что ее следы на песке медленно исчезали, хотя не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Галавайн объяснил, что верхние слои песка медленно движутся, поэтому следы, оставляемые на песке, вскоре стираются. Он утверждал, что придумал это заклинание, потому что ему мешала путаница следов на песке. Он ненормальный, этот эльф. Совершенно ненормальный! Наверное, именно таким и становится существо, проводящее столетия наедине с книгами.
Интересно, он был искренен, когда говорил комплимент? Ганда поглядела на эльфов, молча размышлявших над столом для игры в фальрах. Только изредка стук игральных костей нарушал напряженную тишину. Дуэль продолжалась, несмотря на то что мечи покоились в ножнах.
Галавайн был красивым мужчиной. Конечно, слишком высоким. Но красивым… Он выделялся даже среди эльфов, у которых никогда не рождалось уродливых детей. И в то же время он казался неприступным. На миг лутинка позволила себе погрузиться в романтические мысли, но тут же призвала себя к порядку. Рад, что ты здесь, со мной. Это были просто легкомысленно оброненные слова! Они ничего не значат!
Ганда открыла следующий футляр. На полоске папируса, прикрепленной к крышке, было написано: РАНЕНЫЕ ДУШИ, ВЫДЕРЖКИ ИЗ ГЛАВЫ VII ТРУДА «ПУТИ АЛЬВОВ», НАПИСАНО МЕЛИАНДЕРОМ, КНЯЗЕМ АРКАДИИ.
Текст был столь же мрачен, как и название. Мелиандер утверждал, что души альвов были так изранены в сражениях с ингиз и девантарами, что те были вынуждены оставить созданный ими мир своим детям, чтобы навеки удалиться в место, где ничто не напоминало им о мраке, который они хоть и изгнали, но не смогли подчинить.