Битва во мгле
Шрифт:
– Будем рассчитывать худший вариант: морунги идут по наводке, – Грабовский не испытывал никаких иллюзий. – Значит, у них двадцать четыре часа, а у нас и того меньше.
– Нужен транспорт, – подытожил Строгов, – другого выхода нет.
Офицеры, не сговариваясь, посмотрели на харририан, которых ошарашила быстрота развития сюжета.
– Что скажете, господа хранители? Есть в ваших владениях что-нибудь подходящее?
Хранители молчали. Они опасливо переглядывались, строя, по мнению Николая, жутко подозрительные рожи. Не выдержав этой
– Неужели на миллионах акров Ульфа не завалялся ни один вездеход, ни один скутер или флаер?
Требовательный тон и раздражение Грабовского возымели действие. Чувствительная психика харририан поддалась его напору. Они не могли больше безмолвствовать. С кресла поднялся самый молодой из хранителей. Фахр, кажется, так представил его Марк.
– Ваш вопрос адресован мне. Я последний из хранителей скорости.
«Клерк из министерства транспорта, – смекнул Строгов. – Огромная удача, что он уцелел. Ну-ну, что хорошего скажешь, дружок?»
– Так произошло, что в нашем мире эта тема стала запретной, – запинаясь, промямлил Фахр.
– Запретной! Но почему? – удивился Грабовский.
– Потому… Ну, потому…
– Потому, что она несет с собой смерть! – пришел на выручку своему молодому коллеге хранитель Ратр. – Тысячи харририан погибли, пытаясь бежать из Ульфа. Они положились на механизмы… Мы не можем повторить их ошибки и допустить новые жертвы. Нас и так осталось слишком мало. Раса под угрозой вымирания.
– Мы не харририане, нам можно, – пошутил Риньон.
– Никому нельзя. Нами уничтожены все транспортные средства среднего и дальнего пространственного перемещения.
– Что-что вы сделали? – Марк сжал кулаки.
– Вы, пришельцы, должны понять: машины подчинились морунгам. Использовать их – значит совершить самоубийство!
Ратр говорил резко и отрывисто, с жаром и огромной убежденностью. Наблюдая за ним, Строгов понял, что инициатором транспортного погрома был именно главный хранитель.
– Неужели ничего не осталось? – Грабовский больше не слушал Ратра. – Где же нужно искать?
Вдруг в глазах разведчика загорелся живой огонек. Он резко повернулся к Николаю:
– Ник, ты говорил, что в промышленной зоне остался еще один дискоход. Верно?
– Не пойдет, – Строгов отрицательно покачал головой. – Дискоход предназначен для города. Он уткнется в первый же камень или завязнет в первом же бархане. Это я гарантирую.
– Черт, что же делать?
– Я хотел бы сказать… – Горбясь под суровыми взглядами остальных хранителей, Фахр подошел к лейтенанту.
– Да, я слушаю. – Марк уставился в черные немигающие глаза.
– Уцелевшие после катастрофы индивидуумы продолжают жить по великим законам всеобщей целесообразности, ревностными служителями которой являемся мы, хранители. Но война многое изменила в этом мире…
– Что это за дерьмо! – взревел Грабовский. – Индивидуумы… всеобщая целесообразность… вы можете говорить яснее? У нас всего двадцать четыре часа!
Негативные
– В Железном море живут отшельники. Они вышли из подчинения обществу и, несмотря на все запреты, продолжают использовать машины.
– Железное море? Господи, Железное море! Как же я сразу не подумал об этом сказочном месте! – В Марка возвращалась жизнь.
– Можно узнать, что это такое? – поинтересовалась Дэя.
– Металлургический комплекс. Туда для переплавки отправлялось все старье Ульфа, от чайников до звездолетов.
– И ты что, и впрямь ни разу не побывал там? – Николай был искренне поражен.
– Не довелось. – Грабовский враждебно взглянул на хранителя Ратра. – Меня убедили в полной бесполезности этого похода.
Возможно, гнев Марка и вылился бы во что-то более кровожадное, но его остановило пиликанье разблокированного замка. Входная дверь издала протяжный металлический стон и поползла в сторону. Грабовский отреагировал моментально. Дуло его автомата уставилось в дверной проем. Риньон со Строговым также вскинули свои винтовки.
– У нас гости… – Марк пристально вглядывался в черноту проема.
– Морунги? – ужаснулась Дэя.
– Не знаю. До сих пор никто не осмеливался так бесцеремонно нарушать покой хранителей.
Грабовский был прав. Беглый взгляд, который Строгов бросил в сторону харририан, подтвердил всю неординарность ситуации. Хранители были напуганы и растеряны. Сами того не замечая, они попятились, пытаясь оказаться за спинами землян.
«Ладно, черт с вами, прячьтесь!» – великодушно простив им эту слабость, Николай сосредоточил свое внимание на двери.
Тусклый свет дуговых ламп не мог проникнуть в глубину длинного темного коридора. Боевые шлемы отключены. Строгову пришлось положиться только на собственные глаза. Несколько напряженных секунд ничего не было видно, затем из мрака выплыли расплывчатые силуэты. Человеческое зрение – не самый совершенный инструмент для изучения царства вечной ночи, однако даже его хватило, чтобы узнать три худощавые фигуры. Они медленно плелись по коридору. Николай опустил оружие. Двое харририан тащили на себе третьего.
Когда раненого внесли на свет, Строгов заметил пулевые отверстия на боку и животе. Одежда харририанина была разорвана и измазана грязно-бурой кровью, на теле виднелись заплатки из кровоостанавливающего пластыря. Очевидно, абориген сам заклеивал свои раны. Пластырь был серым от грязи, наклеен криво и небрежно.
– Батентах, ты жив? – Главный хранитель Ратр подошел к распластанному телу.
Раненый поднял голову и произнес несколько фраз, смысл которых остался за пределами понимания Николая. Он не понял слов, но узнал голос. Всего несколько минут назад Строгов слышал его в записи. Желая получить подтверждение этому своему открытию, лейтенант перевел взгляд на Грабовского.