Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945

Гостони Петер

Подготовка контрудара началась в конце января, то есть в то время, когда войска 1-го Белорусского фронта вышли к Одеру, а между 1-ми 2-м Белорусскими фронтами образовалась брешь шириной 160 километров.

Немецкая группировка в Восточной Померании охватывала с севера сильно растянутый и слабо прикрытый фланг 1-го Белорусского фронта и представляла для него серьезную опасность. Ввиду этой угрозы советское Верховное главнокомандование, правильно оценив сложившееся положение, пришло к выводу, что нельзя наступать на Берлин до тех пор, пока не уничтожена группировка противника в Восточной Померании.

Немецкий контрудар действительно начался. Войска 47-й армии (а также 61, 1 и 2-й гв. танковых и 3-й ударной армий. – Ред.) 1-го Белорусского фронта отражали атаки противника юго-западнее (и восточнее. – Ред.) Штаргарда

с 16 по 20 февраля. Хотя они и остановили немецкую 11-ю армию (с 25 февраля 3-я танковая армия. – Ред.), однако им не удалось полностью устранить опасность, грозящую с севера. Поэтому в Восточной Померании надо было провести специальную крупную операцию силами двух фронтов, чтобы разгромить группу армий «Висла». 2-й Белорусский фронт не мог в одиночку устранить угрозу со стороны немецкой группировки в Восточной Померании.

В начале февраля 2-й Белорусский фронт передал войска своего правого фланга… 3-му Белорусскому фронту, в составе которого они приняли участие в операциях против немецкой группировки в Восточной Пруссии, прижатой к побережью Балтийского моря.

Войска центра и левого фланга 2-го Белорусского фронта… вышли к этому времени на рубеж залива Фришес-Хафф – Ногат (притока Вислы) – Висла – Грауденц (Грудзендз) – Ратцебур (совр. Оконек). 8 февраля Ставка отдала приказ 2-му Белорусскому фронту разгромить группировку противника в Восточной Померании и тем самым устранить опасность, грозившую 1-му Белорусскому фронту с севера.

Это означало, что четыре ослабленные армии, которые в ходе продолжительных и упорных боев в Восточной Пруссии уже понесли большие потери, должны были уничтожить сильную группировку противника. Средняя численность дивизий в этих армиях составляла не более 3–4 тысяч человек. На весь фронт приходилось 297 исправных танков, время на подготовку операции не было предоставлено. Несмотря на это, 10 февраля войска 2-го Белорусского фронта перешли в наступление и к 20 февраля в ходе ожесточенных боев смогли продвинуться вперед на 40–60 километров. Однако та задача, которую перед ними поставила Ставка, так и не была выполнена».

Проводится перегруппировка войск. В операциях в Восточной Померании принимают участие и войска армий маршала Жукова.

«В операциях в Восточной Померании приняли участие девять общевойсковых (в т. ч. 1-я польская) армий, две танковые и две воздушные армии, один отдельный танковый и один механизированный корпуса, а также один кавалерийский корпус 1-го и 2-го Белорусских фронтов. <…>

Только после уничтожения группировки противника в Восточной Померании стало возможным проведение Берлинской операции. Оперативная пауза перед наступлением на столицу гитлеровского рейха была вполне оправданна и целесообразна».

Наконец, существовал еще один компонент, который играл известную роль в связи с чрезвычайно осторожным продвижением Сталина по направлению к Берлину. Как известно, за последние сорок лет уже дважды русские армии во время их наступления на запад были остановлены, разгромлены и обращены в бегство, так как имели недостаточное фланговое прикрытие. В августе 1914 года русский генерал Павел Ренненкампф проиграл битву под Танненбергом (под Танненбергом была разбита 2-я армия Самсонова, а Ренненкампф (1-я армия) только поспособствовал этому своей медлительностью и др. – Ред.), а в 1920 году это произошло с Конной армией Буденного, которая стояла у самых ворот Варшавы, но была вынуждена отступить. (Буденный со своей 1-й Конной наступал на Львов, затем на Замостье. Под Варшавой потерпел поражение Западный фронт Тухачевского (члены Реввоенсовета фронта Уншлахт и Дзержинский). – Ред.) Победа Красной армии, до которой было рукой подать, ускользнула только потому, что у Конармии отсутствовало обеспечение флангов. Сталин, который в то время сам принимал участие в этих операциях в качестве политкомиссара, видимо, тоже несет вину за эти упущения. (Сталин и Берзин были членами Реввоенсовета Юго-Западного фронта Егорова, который наступал на Львов. – Ред.) Поэтому стоит ли удивляться, что теперь, во время нового наступления на запад, перед вратами Берлина, маршал (и Верховный главнокомандующий) действовал с чрезвычайной осторожностью? К тому же он сам был не до конца информирован о том, насколько еще сильна германская армия. Сталин был убежден в том, что немцы будут действовать точно так же, как он в 1941 году под Москвой, когда бросил

на защиту своей столицы все силы, которые удалось мобилизовать в его огромной империи, чтобы добиться перелома в войне, что и произошло. По мнению Сталина, так же должен был действовать сейчас и Гитлер, так как он остановил свои наступательные операции на Западном фронте, чтобы сосредоточить в районе Берлина все имеющиеся у него силы. Тем более что британские и американские разведки еще в начале февраля 1945 года обращали внимание Москвы на то, что немецкая переброска войск с запада на восток происходит только с целью провести крупномасштабную операцию «Клещи» против русских войск, вторгшихся на территорию Германии. В этой связи интересно процитировать самого Сталина, который в своем письме с грифом «лично» и «секретно» от 7 апреля 1945 года «Президенту, господину Ф. Рузвельту» пишет:

«В феврале этого года генерал Маршалл дал ряд важных сообщений Генеральному штабу советских войск, где он на основании имеющихся у него данных предупреждал русских, что в марте месяце будут два серьезных контрудара немцев на Восточном фронте, из коих один будет направлен из Померании на Торн [Торунь], а другой – из района Моравска Острава [Острава] на Лодзь. На деле, однако, оказалось, что главный удар немцев готовился и был осуществлен не в указанных выше районах, а в совершенно другом районе, а именно в районе озера Балатон, юго-западнее Будапешта. Как известно теперь, в этом районе немцы собрали до 35 дивизий, в том числе 11 танковых дивизий. Это был один из самых серьезных ударов за время войны, с такой большой концентрацией танковых сил. Маршалу Толбухину удалось избежать катастрофы… между прочим, потому, что мои информаторы раскрыли, правда, с некоторым опозданием, этот план главного удара немцев и немедленно предупредили о нем маршала Толбухина».

Таким образом, командование Красной армии сначала направило основные усилия на обеспечение флангов и проявило особую заботу в деле снабжения и доукомплектования фронтовых частей, понесших в последнее время немалые потери. Берлин получает передышку, которая продлится ровно шесть недель.

Глава 3

Берлин – фронтовой город

В то время как Красная армия остановилась на Одере, армады бомбардировщиков западных союзников день и ночь совершали налеты на столицу германского рейха. В период с 1 февраля по 21 апреля Берлин пережил не менее 83 крупных воздушных налетов. В своей книге «Весна 45-го» Карл Фридрих Бори описывает, как же работали в таких условиях берлинцы: «Сотрудники фирмы бегом спускались в подвал, чтобы принести наверх свои бумаги и пишущие или счетные машинки, но когда раздавался сигнал воздушной тревоги, им приходилось вскоре снова мчаться в бомбоубежище, прихватив с собой самое необходимое. <…> Само собой разумеется, среди сотрудников еще оставались очень добросовестные люди. При этом я встречал некоего начальника отдела, который продолжал работать даже в бомбоубежище, пытаясь заключить сделку с какой-то фирмой в Эстонии, хотя эта страна уже перестала существовать. Отдел Востока продолжал переписку с деловыми партнерами в Иране, которые уже давно находились за линией фронта».

Датский журналист Якоб Кроника так описывает повседневную жизнь Берлина в эти дни:

«Американский бомбардировщик упал на угловой дом в центре Берлина. Этот дом уже был сильно разрушен при бомбежке. От него осталось лишь несколько полуразрушенных боковых стен: они доходили где-то до уровня второго этажа. Все остальное представляло собой кучу развалин. Когда-то на углу этой улицы находился большой и фешенебельный цветочный магазин. <…>

И вот теперь на почерневших от дыма и покрытых пылью руинах цветочного магазина лежал американский бомбардировщик. Прохожие останавливались, чтобы получше рассмотреть сбитый самолет. Со знанием дела они отмечали, что, видимо, бомбардировщик получил совсем незначительные повреждения, иначе бы он не сохранился в таком относительно хорошем состоянии!

На обломках самолета лежал один из членов экипажа. Странно, но это выглядело почти так, словно мертвый летчик не был даже ранен во время боя. Однако, возможно, это объяснялось только тем, что на нем был прочный, застегнутый на все молнии лётный комбинезон.

Пилот лежал на спине. Одна рука была неестественно вывернута и торчала вверх. Лицо летчика было совершенно черным.

Неожиданно откуда-то появился мальчишка лет десяти – двенадцати. Этот юный берлинец осторожно вскарабкался на руины цветочного магазина. Никто из прохожих даже не обратил на него внимания. <…>