Битва за Кремль
Шрифт:
— Я особо отмечу в завещании: в случае моей смерти дело против начальства не заводить.
Пока редактор оценивал юмор, Таня пригляделась к следующему пункту:
— «Содом районного масштаба». А это о чем?
— Это Глебушка подсуетился сам. Даже мне понравилось. Вышел на интернет-сайт «Любовь-морковь» нашел поиском анкеты Зимовецкого района, задал параметр «Парень ищет парня». Из двух тысяч анкет — надо же, как там Интернет развит, — нашел четырех гомиков и одно садомазо. Всем назначил свидание в баре, ну, они, правда, сразу разбежались,
— Жаль, что они его не поимели под руководством садомазо, ему бы понравилось, — сказала Таня и, не успев выслушать обиженную реплику редактора, спросила: — А это что? «Правовое поле конкретных поняток»?
— О связи Столбова с криминалом Зимовецкого района. Кстати, о том, что лица, приближенные к Столбову, регулярно встречаются с криминальными личностями, в частности с вором в законе Федосом. Почему смеешься?
— Простите, вспомнила тот эпизод. Да, Иваныч, кстати, а что же от меня требуется? Покаяние на страницах родного издания и согласие с результатами расследования?
Редактор искренне замотал головой и взмахнул руками: кто подумать, что он может такое потребовать!
— Танюша, разве я свинья — такое предлагать?
— Ты должна поспорить с Глебушкой, поругать его за поспешные выводы, правда, и самой пожалеть, что слишком мало времени потратила на Зимовец и могла многое не заметить. Частично признать его правоту. Пусть будет некий компромисс мнений и как следствие — ощущение достоверности у читателя.
— Зачем мне участвовать в этом цирке? — спросила Таня.
Редактор посмотрел на Таню пристально и напряженно. Похоже, он подкачивал себя внутренним раздражением.
— Слушай, сестричка! («Была бы мужиком, небось, сказал бы „Слушай, старик“!», — подумала Таня) Давай не играть в детский сад. Ты же знаешь мою редакционную политику: свобода талантливой джинсы. Твоя статья про Столбова — талантлива в степени, близкой к гениальности. Потому мне все равно, сколько ты с него взяла денег. Но, — редактор резким жестом не дал Тане вставить слово, — прямые требования вышестоящего руководства надо выполнять. Ты же, надеюсь, с этим Столбовым контракт не подписала на информационное обслуживание?
Таня мотнула головой.
— Вот видишь. Ты написала правду по бизнес-заказу, теперь мы напишем правду по госзаказу. Не перебивай, — редактор повысил голос, — не девочка, сама знаешь, что честных барыг не бывает! У нас, по крайней мере. Каждый или под красной крышей, или на бандитском общаке. А если такого уровня, значит, его крышует одна из кремлевских башен. Этого Столбова — президентская башня. Теперь поступила просьба с другой стороны восстановить баланс. Что я и делаю…
Таня прекратила спор. В тот же день написала за явление об увольнении. А также докладную записку на имя главного редактора. В ней попросила редакцию воздержаться от публикации лжи.
И заявление, и записка остались без внимания… Тогда она рассказала в своем блоге
Заявление об увольнении, естественно, было подписано.
Итак, Таня искала новую работу. И тут позвонил Столбов.
— Здравствуй, Татьяна Анатольевна, — весело сказал он. — Слышал, как ты за меня воюешь, — спасибо. У меня новая должность, знаешь уже?
— Здравствуйте, Михаил Викторович, поздравляю.
— При встрече поздравишь. Мне кадры нужны. В том числе пресс-секретарь. Сегодня к вечеру в Питере будешь?
— Буду, — ответила Татьяна.
И едва ли не каждой клеткой тела ощутила заполняющую ее радость и уверенность.
Не потому, что предложили работу. Работу она нашла бы, не сейчас, так осенью. Но только сейчас Татьяна поняла, что не просто не забыла Столбова, а желала увидеть его еще один раз. Пообщаться, поработать. Просто побыть рядом, вместе. И как можно дольше…
«Вот и еще одна отгадка „Зимовецкого чуда“, — подумала она. — Тот, кому понравился Столбов… а может, и тот, кто понравился Столбову, не хочет с ним расстаться».
Питер тем и отличается от Москвы, что по этому городу можно ходить пешком. Однако Таня лишила себя такого удовольствия — торопилась к Столбову, да и погода не самая радостная для прогулок — вязкая жара и городской смог, облепивший вечерний город.
Шофер, согласившийся отвезти ее в полпредство, не сразу разобрался с адресом.
— А, там, где дворец бракосочетаний был, — вспомнил он. — Хорошее было место, жаль, что бездельникам отдали.
О том, что в здании появился новый хозяин, он не слышал. Узнав о смене полпреда, буркнул: «Все равно, ничего он не решает!» Даже вздохнул пару раз, будто жалея, что запросил с Тани слишком малую плату за поездку в царство бездельников.
Уже в холле бывшего дворца (сначала князя Кочубея, потом — бракосочетаний) Татьяна разделила сотрудников полпредства на две категории. Одни глядели на окружающую действительность с тоской, обидой, затаенной злобой и еще более затаенной надеждой: вдруг мир опять встанет на ноги? Другие оглядывали явно непривычную обстановку с уверенным интересом: и не с таким справлялись! Эти другие не суетились, не мельтешили, но и не прогуливались вразвалку.
Столбов был весел, жизнерадостен и неофициален. Таню обнял — та покраснела, предложил погулять по анфиладе комнат («в кабинете засиделся»).
— Слыхал, что ушла из своего журнала. Молодца. Не ожидал, честно говоря.
— Я и сама не ожидала. Решаете кадровую проблему?
— Опять взялась за интервью? Знаешь, какое открытие я сделал? У меня, оказывается, прекрасный кадровый резерв. Я почти все начальство из Зимовца вывез, а там остался второй эшелон, и уже вторую неделю — никаких заморочек, прежних руководителей почти не дергают. Разве спросят: где у вас заначка с коньяком?