Битва за Кремль
Шрифт:
Столбов сидел, чуть покачивая ногой, и не отрывал взгляда от главы. Чем страшно последнего нервировал. «Что хочет он? Снять меня? Поставить своего человека? Но зачем полпреду свой человек в нашем захолустье? Ни нефти, ни газа, все предприятия стоят…» — перебирал в уме варианты Борис Ульянович.
А тем временем Иван сделал паузу и взглянул на главу, намекая на необходимость ответа.
— Я в курсе этой проблемы, — сглотнув, проговорил Борис Ульянович. — Но понимаете… в условиях экономической нестабильности и снижения рождаемости… Словом, площади
— А сейчас, когда рождаемость повысилась, — резко, уже без улыбки спросил полпред, — не имеет ли смысл вернуть детский сад детям?
— Конечно, вы, безусловно, правы… Но арендаторам необходимы новые площади, а помещению — ремонт. Следующий год, — вдруг вспомнил глава, — планируется объявить Годом ребенка. Наша администрация… Комплекс мер…
— А вы знаете, что с вашими замечательными арендаторами очень просто договориться? — перебил главу еще один из свиты полпреда, еще не старый, но уже совершенно седой человек. — Лично я и договорился. У всех же дети, даже у юристов и мебельщиков…
Провожаемый взглядами главы и его подчиненных Седой обошел стол, подошел к прикнопленной к стене карте поселка.
— Юристам нашлось помещение рядом с отделением милиции, в бывшем помещении игровых автоматов. Вот тут. — Седой уверенно обвел пальцем место на карте, а Борис Ульянович поразился тому, как быстро этот человек с внешностью помотавшегося по горячим точкам отставника отыскал на незнакомой карте нужный объект. — Думаю, будет справедливо освободить их от аренды до конца года. А мебельный магазин нашел себе место на рынке. Там ему будет хорошо. Кстати, в порядке помощи мебельщики оставили детскому саду немножко мебельного неликвида. Надеюсь, вы освободите их на пару лет от аренды за этот акт благотворительности?
«Это серьезно?» — хотел, было спросить глава. Но заметил в группе полпреда — только сейчас, что характерно! — директора мебельного салона и юридической конторы. Оба кивнули: да, все так, мы переезжаем.
— Хорошо, — выдавил из себя глава. — Мы рассмотрим этот вопрос и решим его положительно… Но проблема ремонта…
— Да, ремонт нужен, — перебил Седой. Так резко, что поселковый глава с предельной четкостью осознал, что этот седой человек когда-то командовал воинским подразделением. И не меньше чем ротой, а то и полком. — Эта проблема тоже решена. На днях завершится ремонт школы. Я связался со строительным управлением. Бригада маляров и штукатуров готова задержаться в поселке на неделю. Остается проблема денег.
Седой посмотрел на Очкарика. Тот кивнул, мол, да, это мой вопрос:
— Деньги… что ж, деньги — всегда проблема. Однако почти все проблемы разрешимы, не так ли, Борис Ульянович? Ведь ваш поселок в декабре празднует восьмидесятилетие и деньги на торжественные мероприятия должны прийти в октябре. Так? Я поговорил с уважаемым Владимиром Ивановичем. — Жест в сторону главы департамента по финансам, тот согласно, чуть ли не испуганно
— Но… понимаете… — Глава хотел произнести правильные, берущие за душу слова о том, что нельзя использовать праздничные деньги (которые он давно уже в уме все поделил и пристроил), нельзя лишать народа праздника, их и так у народа немного… Но высказаться ему не дали.
— Понимаю, — вернулся в разговор полпред Столбов. — Проблем с нецелевым использованием средств не будет. Уборку после ремонтников и прочие мелкие работы сделают родители-очередники. За полтора месяца — успеют. Праздник придется отгулять скромно. Без фейерверков и карнавала. Зато дети пойдут в детсад. Вопросы будут?
Вопросов не было. Была печаль поселкового главы и легкое отупение, да щеку подергивал легкий нервный тик. Кто-то из сотрудников полпредства положил перед ним на стол несколько листов бумаги.
— Уважаемый Борис Ульянович, — услышал глава тихие, почти проникновенные слова Столбова, — пожалуйста, посмотрите. От вас требуется поставить подписи в четырех местах. А этот лист, график работ, повесить на стену. Два или три раза узнать, как идет работа. И открыть детсад «Веснушка» тридцать первого августа.
— Но…
— Без «но», пожалуйста.
Это формально вежливое «пожалуйста» больше походило не на просьбу, а на звук взводимого курка.
— У вас, впрочем, есть и другой вариант, — еще тише, душевнее и грознее сказал Столбов. — Прямо сейчас начать решать проблему собственного трудоустройства. Выбирайте.
— Да, — торопливо согласился глава, — сделаем!
— Вот и отлично. Значит, к первому сентября место в детском садике получат и очередники, и дети, в очередь не записанные. Мест хватит?
— Да, всем хватит, — сказала пожилая дама с рыжем костюме и с халой на голове, председатель комиссии по социальным вопросам.
— Хорошо. Кстати, по поводу тех, кто не стоит в очереди… — Столбов повернулся к даме, взглянул ей в глаза. — Это вы спрашиваете у матерей-одиночек, забывших записать ребенка в детсад после роддома: «мамаша, вы что, с луны свалились?»
Любой другой взгляд председательница отбила бы возмущенной репликой: «Да кто вам такую чушь сказал? Или сами выдумали? С вас станет!»
Но сейчас так ответить не смогла. Под таким взглядом не врут. Наоборот, шмыгнула носом, чуть всхлипнула и тихо сказала: «Да».
— Да как вы могли, Любовь Петровна?! — возмущенно произнес глава. — Вы же позорите всю администрацию…
Столбов отмахнул рукой главе — сейчас я говорю.
Опять посмотрел на Любовь Петровну:
— Не надо так с людьми, уважаемая. Все мы бедные и усталые, понимать надо друг друга. Научитесь работать по-другому. Через год позвоню и проверю. И на открытие «Веснушки», — это уже главе, — пригласить меня не забудьте. Кажется, все? Тогда на крыло!