Битва за Кремль
Шрифт:
С первого взгляда Витька понял: все очень плохо. Фургон лежит на боку, кабина разворочена и сплющена. А что стало с водилой, лучше и не думать, чтоб не стошнило.
Сорокин осторожно, ступая чуть ли не на цыпочках, приблизился к кабине. Стекло было покрыто паутиной трещин, но не разлетелось. Ни стонов, ни шевелений не было. Доносилась лишь какая-то веселятина от «Европы плюс». «Ладно, МЧС вытащит», — подумал Витька.
Вообще-то он мог бы вскарабкаться на разбитый фургон и попытаться до приезда МЧС открыть дверцу кабины, а если кто-то жив, то и попытаться вытащить. Так Витька
Груз оказался простецким — коробки с бананами. Зеленые и доспевшие в пути (их аромат пробивался сквозь запахи бензина и машинного масла). Витька нагнулся и потянулся… Но не к банану, а к небольшой пластиковой коробке, лежащей среди большого короба. Взыграло подпитываемое невыветрившимся хмелем любопытство. Сорокин не мог представить какое дополнение к бананам должно перевозиться в коробках с ними.
Он открыл футляр и увидел разноцветные таблетки, а может, жевательные конфеты. «Их что, продают вместе с бананами? Для детей?» Правда, рисунки на конфетках были совсем не детские: зодиакальные знаки, числа — чаще всего три шестерки.
Сорокин не читал сказку про Алису, но как-то получилось, что его рука протянулась к таблетке с надписью «Eat me!». Рука взяла таблетку и положила в рот.
Судя по гадостному вкусу, это была не жвачка. А значит, надо глотать, а не жевать. Сорокин проглотил.
Таблетка сработала быстро. Не успел Витька завершить осмотр внутренностей фургона, как к нему вернулась ясность ума и мысли. Правда, радости она ему не принесла. «Я не знаю, сколько народу угрохал, а таскаюсь здесь среди фруктов и конфет», — пришла ему в голову мысль. А так как таблетка еще и подарила определенную бодрость, то он решил немедленно забраться на кабину и попытаться вытащить хоть раненых, хоть трупы.
И он направился к кабине. Правда, перед этим нагнулся и поднял горсть разноцветных таблеток. Зачем добру пропадать!
Сделал несколько шагов и остановился, чуть не вскрикнув от радости. Дверца кабины медленно открылась, и из нее высунулся пассажир, верно экспедитор, сопровождавший груз. Лицо экспедитора было в крови, но двигался он более-менее уверенно.
— Эй, браток, — крикнул Сорокин, — ты в поря…
Витька замолчал. Незнакомец левой рукой смахнул кровь с лица, а правую руку протянул в сторону виновника аварии. В руке был пистолет.
— Стоять, — хрипло произнес он, наводя оружие.
Так они и простояли несколько секунд — окровавленный незнакомец, то и дело проводивший левым запястьем по глазам, и замерший Витек Сорокин. Из руки Витька одна за другой, как скупые слезы, падали таблетки. Сердечки и кубики сразу замирали, колесики катились по треснувшему асфальту на пыльную обочину.
Когда-то Витька служил в зоновской вохре. И вынес оттуда, в том числе понимание того, когда оружием просто угрожают, а когда прицеливаются для выстрела. Да и таблетка малость прочистила его хмельной мозг.
Витек по-кенгуриному скакнул в сторону и кинулся
Не попал, сука! Не попал! Может, стоило бы рвануть на обочину, но вдруг там канава? Задержится — и конец.
Бросив молниеносный взгляд назад, Витек увидел, что «экспедитор» уже вылез из кабины, утвердился расставленными ногами на асфальте и готов снова стрелять.
«Пидор, он же должен меня в ментовку сдать, зачем застреляет?» — чуть не плача от страха и злости думал Витька, а сам, петляя, как заяц, бежал по дороге. И надеялся на торфяно-дымовую завесу.
Его догнала лишь четвертая или пятая пуля. Ударила в лопатку, и Витька свалился лицом на асфальт.
«Может, решит, что убил?» Но тут же Витька понял, что в очередной раз за это утро ошибся. Экспедитор ковылял по обочине — медленно, но целенаправленно. «Добить, сука, хочет».
Витька вскочил и, скособочившись, рванул по шоссе так резво, как только смог. Несмотря на боль, все-таки старался выписывать спасительные зигзаги. «Хоть бы кто навстречу. Ага, едут. Вот везуха! Менты!!!»
Действительно, это был ментовский «уазик». И он тормозил.
От радости — вот оно, спасение! — Витька забыл сделать очередной зигзаг. Пуля, выпущенная преследователем, вошла ему в плечо, опять швырнув на асфальт…
Гадостный дым, заполонивший Питер, привел к тому, что на один день сократился даже июньский Экономический форум.
На разговоры об инвестиционных технологиях, наномодернизации, несовершенстве сырьевой модели, неизбежном появлении новых мировых валют и справедливой цене на нефть (нефть опять дешевела, будь она неладна!) отвели два дня. Третий, как всегда, это прогулки по каналам и рекам, Эрмитаж и опера в Мариинском театре. Для особо продвинутых — пати на борту «Авроры». Но, несмотря на могучие кондиционеры в номерах отелей, автомобилей и залах, гости за первых два дня поняли, что в этот сезон Питер для прогулок не предназначен. Поэтому неформальная часть конференции свелась к пиршеству-фуршету и отъезду в Пулково-2, поспешностью схожему с эвакуацией.
Новый полпред в форуме тоже поучаствовал, правда, отдельно не выступал, но встречался с людьми: с нашими отечественными министрами и олигархами и с их зарубежными собратьями. Переводчиком у полпреда работала Татьяна.
Сам Столбов ни к кому первый не подходил, но к нему обращались часто. Ксерокопия статьи «Зимовецкое чудо» оказалось едва ли не самым востребованным материалом форума.
Когда гости разъехались, Президент нашел час заехать в полпредство к своему новому назначенцу.
— Весело у тебя, — сказал он, прогулявшись по этажам и посмотрев на новых сотрудников.
— А у меня всегда весело, — ответил полпред. — Кстати, жаловаться уже начали?
— Пока не слышно.
— Жаль. Значит, плохо работаю. Ничего, Анатолий Дмитриевич, скоро дождетесь. А как, кстати, у вас? Контора не донимает?
— Чувствую, отстала. Сработал ваш совет. Уж не знаю, как они с грушниками — напрямую поговорили или намеками, но у меня появилось ощущение баланса и полной стабильности.