Битва за Санта-Барбару

Ашу Агата

– (Неужели наши школьники всё это могут постичь?) – с застывшим лицом прикидывала Марго, едва успевая следить за ходом мысли выступающей.

– (Ну и баба… огонь!) – восхищался Билл, вспоминая выдержку и хватку русской, которые настигли его во время спасения Нахимова из башен-близнецов.

– (О-о, кажется, они приближаются к моим результатам, но, к счастью, с другой стороны и очень издалека, – насторожился Лукас. – Да, наваяла веселая семейка, прямо какой-то прорыв типа спутника получился, только не для космоса, а для образования. Надо бы заполучить этого

Алекса. Плодовитый мужик. За семь лет в Колорадо его результат раз в десять больше, чем у моих за декаду разработки. А вот красотка эта в придачу мне совсем не нужна. Как бы мне от нее избавиться? Хотя вот трахнуть ее, наверное, было бы занятно. Гляди, какая фигура: попка, грудь, и всё это на фоне абсолютно плоского живота… Но в проект – ни за что… Только через мой труп).

Лукас прикрыл глаза и ясно, как в кино, увидел животрепещущую картину. Нет, даже больше, не просто увидел, а почувствовал, как втискивает свое напряженное мужское достоинство в ее тугую задницу, прокладывает путь через сочные кишки, протыкает насквозь брюшину, вырывается наружу через изящное пупочное кольцо, плотно облегающее древко ликующей головки, и погружается в долгожданную истому, скользя по уздечке оторванным пупком.

Его пришпоренное садомазохистское воображение вскачь понеслось дальше.

Он представил себе, как осторожно и мягко положит свою ладонь с длинными тонкими пальцами на выразительную грудь Алёны, заставляя томно простонать, и тут же резко, неожиданно для нее, вонзится в упругую ткань, вопьется ногтями в приятное тело, да так, что кровь брызнет и заляпает лицо с византийскими мотивами. Лукас отчетливо ощущал прикосновение к горячим от испуга губам, вероломно продавливал их внутрь. По расчищенному кулаком пути проходил через нёбо и запускал руку в мозги, те самые мозги, которые придумали всё то, что сейчас победоносно демонстрировалось на экране. Подобно отбойному молотку, его вдруг ставший огромным член, не останавливаясь, крушил низ тела молодой женщины…

Лукас очнулся от красного лазерного луча указки в руках Алекса, случайно скользнувшего по его лицу.

– (О господи, снова начались эти садистские видения. Опять к психиатру идти? Только этого мне и не хватало. Ненавижу баб, особенно таких, как эта).

Русский богатырь около экрана неуклюже водил световой точкой по таблицам, периодически комментируя оригинальные софтверные решения. Алёна и Алекс действительно воспринимались как единое целое, говорили по очереди, не перебивая, но дополняя друг друга. Ровно через тридцать минут, немало удивив публику такой неслыханной пунктуальностью, так как обычно Марго приходилось по два-три раза напоминать выступающему, что время истекло, Урбанова произнесла заключительную фразу:

– Благодарю всех за внимание, – и заполучила радушные аплодисменты. – Вопросы, замечания, комментарии? – спросила она устало, внезапно почувствовав себя полностью обесточенной, будто ее кто-то изнасиловал. – (Странно, вопросов еще не было, а я уже как мертвое тело. Живот разболелся,

пупок ноет… странно… – и постаралась взять себя в руки).

На несколько секунд в зале воцарилась тишина.

– (Перемалывают), – одновременно догадались Алекс и Алёна.

Лукас сидел безучастно, отвернувшись к горам, чем вызывал у всех недоумение.

Наконец посыпались вопросы, поровну и умные, и глупые:

– На какую аудиторию это рассчитано?

– Тестировали ли вы свою систему в реальных школах, и каковы результаты?

– На чем написан софтвер, и сколько десятилетий заняло соорудить всё это?

Время вопросов и ответов заканчивалось. Собравшиеся в зале были приглашены на ужин в дом Марго, однако народ не успокаивался, переходя то в дискуссию, то в откровенный спор, то опять в плавную беседу.

Вдруг Лукас отвлекся от горного пейзажа и вышел к доске, бросив на ходу:

– Хорошо бы такую же штуковину, как у Алекса, соорудить для «Виртуальной Земли».

Алёну сразу же резануло, что он не упомянул ее имени. Ведь автором идеи была она.

Британец встряхнул головой, глаза засияли, и он стал похожим на трехлетнее создание, только-только начавшее познавать мир вокруг.

Забыв про мимолетную обиду, Алёна потекла:

– (Еще мгновение, и я растворюсь… Господи, чудо какое. Это же надо, так сиять изнутри! Просто озарил всё вокруг, хоть свет выключай. Нет, выключать не надо, а то не устою).

Взяв синий фломастер, лидер одного из крупнейших в этой научной отрасли проектов принялся хаотично рисовать и писать на белой поверхности доски. Все дружно загрустили, понимая, что сейчас он «накормит» их очередной никому не понятной белибердой вместо ужина. Не обращая внимания на зал, будто его и вовсе не было, Лукас продолжал бурчать себе под нос, всё больше и больше увлекаясь ходом собственной мысли. Пространство для «изливания» мыслей он использовал беспорядочно, то и дело перекрывая новыми пометками уже начерченное ранее.

Поначалу Алёна никак не могла вникнуть в его британский акцент. Толкнув Алекса в бок, прошептала:

– Попереводи, а?

Предложение удовольствия не вызвало, но он подчинился и стал шептать ей на ухо.

– Всё-всё-всё, врубилась, – остановила она мужа, направляясь к выступающему.

Лукаса несло. Необычные символы строчили пулеметной очередью, едва успевая за густым потоком его идей. Урбанова встроилась в соло британца и с энтузиазмом принялась хозяйничать рядом с ним зеленым мелком.

– Хм, это интересно… А я с этой точки зрения не рассматривал… Что ж, можно и попробовать, – бормотал Лукас, затягивая ее энтузиазм в новую тему.

– Они нашли друг друга, – зашептала Марго. – Давайте потихоньку закругляться и перемещаться ко мне. Боюсь, что мой муж заждался, лед тает, вино становится теплым.

По американской традиции такие коллективные вечеринки назывались potluck. Каждый приносил пару блюд, и все дружно угощались, стоя вокруг большого стола или прогуливаясь по дому.