Битва за Санта-Барбару
Шрифт:
Обнаружив, что участники заседания расходятся, Лукас поднял брови. Зависла тишина, народ застыл на долю секунды и неохотно вернулся на покинутые места. Тот же невозмутимо повернулся к залу спиной, дописал пару формул, объяснив Алёне последнюю запись. Предложил ей кресло, сел сам и тихо обратился к залу:
– Полагаю, в следующий раз мы соберемся в Санта-Барбаре и обсудим все детали совместимости наших систем.
– На какое время вы хотите назначить новый семинар? – услужливо спросила Марго.
– Мне удобно в конце мая, – безапелляционно
– В конце мая всем удобно? – обратилась к аудитории ведущая.
Алекс и Алёна удивились, обратив внимание на дружные кивки согласия от каждого участника. Обычно процедура уточнения даты следующей «сходки» ученых бывала затяжной, с множеством корректировок постфактум.
На этом Лукас потерял какой-либо интерес к присутствующим и быстрым шагом направился к выходу, задержавшись на минуту около Алекса.
– Мне понравилась ваша работа. Можно обсудить сегодня вечером. Сейчас я должен идти, надо переодеться к ужину, – подхватил портфель, подчеркнуто вежливо распрощался с Кэрролл, обладательницей уморительно звучащей для русского уха фамилии – Мандука, и резво выбежал из зала.
– В этом весь Лукас, – Марго дала понять окружающим, что всё в порядке.
Выскочив на лестницу, Лукас козликом поскакал вниз, лихо перепрыгивая через ступеньки и рассуждая на ходу:
– (Интересный материал, эта парочка. Жаль, что они в Колорадо, а я в Калифорнии. А эта бабенка что-то слишком быстро соображает. Надо бы с ней поосторожнее, а то еще уведет новую научную гипотезу, потом ищи-свищи мое открытие в Сибири или на Северном полюсе).
Русские приехали к Марго первыми. Нахимов перенес из машины в дом портативный холодильник, доверху забитый смесями для салатов, сырами, овощами и прочей ерундой. Алёна любила наготовить «на роту солдат», а потом наблюдать, как гости опустошают тарелки и блюда, ничуть не заботясь о фигуре.
Кухня Марго была великолепна. Веселая, светлая комната: метров сорок, не меньше. Каждый из домочадцев именовал ее по своему: столовая, библиотека, бар. Центром жизни был внушительных размеров стол-тумба с мраморной поверхностью, называемый в американском обиходе «остров». За ним было удобно прогонять сон, завтракая, или готовить еду к приходу гостей.
Напротив входа, у высокого многостворчатого окна с видом на сад пристроился обеденный стол на восемь персон, покрытый цветастой скатертью и сервированный серебряными приборами с благородной чернью. Таким он был всегда – и утром, и вечером готовый к приему. По обеим сторонам от окна к потолку взбирались стеллажи с книгами: очень удобно для любителей почитать за едой.
Одна из боковых стен кухни была заставлена впечатляющими по размерам серебристыми холодильниками: первый для продуктов, а второй для вина, просто погреб какой-то.
Модная черная газовая плита у противоположной стены, напоминающая мартеновские печи, бросалась в глаза, как черная дыра между простыми белыми открытыми полками с яркой разноцветной
Марго приобрела этот дом несколько лет тому назад, почти сразу же после свадьбы с Артуром, советологом по образованию. «Покосившуюся избушку» никто не хотел покупать. Кирпичная развалюха была слишком маленькой и несуразной для среднестатистического американца. Молодожены решили ее сохранить как историческую реликвию. Собственно, именно эта изначальная постройка и была переделана в кухню, а всё остальное: четыре спальни, гостиная, столовая, домашние офисы, небольшой спортивный зал и пять ванных комнат – достраивалось вокруг уже потом. Получилось просторное жилище, свободно вмещающее всю семью. У Артура уже было трое детей, доставшихся Марго в качестве «приданого» от его первой жены.
Заглянув в принесенные Нахимовым походные холодильники, Алёна вдруг вспомнила, что многие участники конференции отправились переодеваться к ужину.
– (Ну что ж, сменю-ка и я свое «платьице», а потом уже займусь салатами).
Урбанова вышла к машине. В салоне над задним сидением была приспособлена длинная палка для вешалок с запасной одеждой. В ассортимент входили наряды на два-три сезона.
– (Колорадо мое, Колорадо: утром можно выйти в шортах, а после обеда угодить под снежок).
Она нырнула в салон, позвенела вешалками и «откопала» отличные марокканские шаровары в узкую черную и темно-зеленую полоску.
– (О, это подойдет! Меняем стиль, – и продолжила перебирать одеяния. – Презентационную блузку – долой, подыщем что-нибудь более легкомысленное, ну, скажем, такое – с вырезом спереди и сзади. Получится контрастно, когда сниму пиджак! Нет, опять пиджак, не годится. Вот, пожалуй, размахайка вроде жилетки в самый раз! Молодцы бедуины, великолепно придумали. Облачимся-ка в эту распашонку).
Вернувшись в дом с охапкой одежды, она крикнула Марго:
– А где можно переодеться?
– Иди наверх. Там просторно и никого нет.
Алёна поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Спальня находилась как раз над кухней и не уступала ей по размерам. Огромная кровать королевского размера заняла половину комнаты в центре, оставив просторный угол для старинной двухместной ванны на бронзовых ножках. Стеллажи с книгами заполняли все стены.
– (Необычно для Америки, домашняя библиотека что-то великовата для одной семьи), – подумала гостья и крикнула: – Марго! А где у тебя зеркало?
– В гардеробной, справа, дверь между книжными полками, – донеслось снизу.
Новый туалет превратил ученую даму в легкомысленную особу, готовую для коктейльной вечеринки. Алёна лишь добавила незначительную деталь, бросив на лоб небрежную прядь. Придирчиво рассмотрела себя в большом зеркале, подобрала и без того плоский живот, как мама ее учила еще в детстве: «Утром, когда встала, – живот втянула как можно сильнее, а выдохнуть и расслабиться можно только перед сном». Благодаря этому правилу Урбанова всегда выглядела стройной.