Битва за Степь. От неудач к победам
Шрифт:
Увидев парламентера, кокандцы стрельбу прекратили.
Спустя некоторое время из укрепления вышла делегация, которая была принята Броневским в поставленной наскоро походной палатке. Делегаты заявили, что они с симпатией относятся к русским, но крепость они построили на казахской территории, которая издавна принадлежит Коканду, и уходить отсюда не намерены.
Когда Броневскому надоело слушать этот вздор, он, прервав очередного оратора, заявил:
– Если в течение двух часов не сдадитесь, то вам придется испытать силу русского оружия!
Понурые переговорщики удалились.
Когда
На наш первый залп кокандцы ответили также огнем. Но когда внутри крепости разорвалось несколько начиненных порохом гранат, в крепости началась паника.
– Смотрите! Смотрите! – закричали вокруг солдаты. – Кажись, наша берет!
Броневский навел подзорную трубу туда, куда указывали солдаты, и увидел, как с крепостного флагштока медленно сползает вниз кроваво-красное кокандское знамя, а вместо него лихорадочно поднимают огромную белую простыню.
После этого отворились ворота крепости, и оттуда вышел комендант с ближайшим окружением, неся на атласной подушке ключ от крепости.
– Мы просим пощады! – разом прокричали вышедшие и также дружно рухнули на колени.
Взяв ключ, Броневский повертел его в руках. Ключ был железный и тяжелый.
Броневский искал среди вышедших старшин Лашкара кушбеги и Саржана Касымова, но их не было. Как сообщил комендант, они покинули крепость и поспешно ушли на юг, когда Броневский с казаками еще только начинали свой поход.
– Никаких неприятностей никто вам причинять не будет! – объявил полковник свою волю побежденным. – Пусть ваши воины выходят поодиночке из крепости и складывают оружие.
Все было беспрекословно исполнено. Спустя час перед полковником уже была груда сабель, копий и фитильных ружей, а поодаль теснилась испуганная толпа пленных.
После этого всем пленникам был роздан необходимый провиант, на всех дали и сотню лошадей, с тем чтобы гарнизон мог добраться до границ своего ханства. Но прежде чем отпустить пленников, Броневский заставил их срыть построенные укрепления.
Когда от крепости Уллу-Тау осталась лишь гора камней и земли, кокандцев отпустили. С отпущенными пленниками Броневский передал Лашкару кушбеги и Саржану Касымову письма, в которых предупредил, чтобы они впредь не пытались нападать на российских казахов, «в противном случае гнев Великого Монарха возтяготеет на них».
Подводя итог походу, Броневский написал: «Благоуспешным действием вся степь наша очищена от врагов и подданные волости остались неприкосновенны, получив на самом деле удостоверение, до какой степени наше Правительство, приняв их (казахов) однажды под свое покровительство, готово на их защиту».
Возвращаясь, Броневский отделился от отряда с адъютантами и шестью казаками и прямой дорогой двинулся в Кокчетавский окружной приказ, а оттуда в Петропавловскую крепость. Передвижение вдоль берега Ишима маленькой группы всадников не осталось без внимания кочевавшх вокруг казахов. Местный султан Габбай-Дулла-Вали-хан лично выехал навстречу, чтобы поблагодарить русских избавителей. Поставлена огромная юрта из белых войлоков,
Но прошло время, испуг перед русскими притупился, и кокандцы вместе с казахскими разбойниками снова стали тревожить мирные кочевья.
Время в Азии течет так медленно, что кажется, будто оно совсем остановилось. Из века в век все остается неизменным: выжженные солнцем степи, безмолвные пустыни, да бредущие по ним караваны.
Медленно и мерно шагают верблюды, позванивают колокольчики на их шеях, покачиваются в такт ходьбе дремлющие погонщики. Так было тысячу лет назад. Так происходит и сейчас.
Вот движется по бескрайним просторам на север очередной караван. Не близок его путь. От Бухары до русского Оренбурга две с половиной тысячи верст, на что уйдет полгода. Еще столько же обратно. Сходил погонщик три десятка раз с караваном – вот и жизнь прошла.
Если бы можно было окинуть с высоты взглядом всю огромную Азию, то взору предстали бы тысячи и тысячи караванных троп. Словно огромная кровеносная система, пронизывают они огромные просторы, питая их жизнью. Караванные пути – основа основ Центральной Азии. Им подвластно все: ханства и царства, народы и цивилизации. Порой кажется, что им подвластно само время.
За край этой огромной караванной ойкумены зацепился город Оренбург – крайний российский форпост в Азии. Если Астрахань являлась южными воротами России в Азию, то Оренбург был воротами северными. Основанный в середине XVIII века Оренбург защищал российские границы от кочевников и был местом торговли. Именно сюда шли караваны из среднеазиатских ханств и Китая. Именно оттуда Россия распространяла свое влияние в казахские степи и далее.
Император Александр I учредил в Министерстве иностранных дел особый Азиатский департамент, «имеющий главным предметом своим дела азиатских народов, России подвластных, а равно и тех, с коими сие государство находится в торговых или других каких-либо сношениях…».
В ведении Азиатского департамента, кроме всего прочего, находились дела кочевых народов, обитающих в Кавказской, Астраханской и частью Саратовской губерниях, а также дела всех орд киргиз-кайсаков (нынешних казахов). При этом казахи, вступившие в российское подданство, состояли в ведомстве оренбургского военного губернатора, а частично – Оренбургской пограничной комиссии.
Пограничная комиссия являлась фактическим филиалом МИДа и ведала дипломатическими отношениями с казахскими и среднеазиатскими ханствами, следила за происходящими в них событиями, собирала и изучала материалы по истории и географии, экономике и этнографии этих стран. Вступление казахов в российское подданство требовало постоянного участия наших дипломатов. В отношении с ханствами Средней Азии Россия в первой половине XIX века исходила, прежде всего, из интересов развития торговли, обеспечения безопасности торговых караванов и возвращения российских пленников, находившихся там в рабстве.