Бизнес - класс
Шрифт:
Под завистливыми взглядами конкурентов зардевшийся Симан, подхватив Коломнина, устремился через приемную, заполненную сотрудниками, в заветный кабинет президента компании.
Меж двойными дверями Хачатрян глубоко выдохнул и впорхнул в объемистый кабинет - весь из себя в лучезарной улыбке . Не задерживаясь у входа, он немедленно, мимо орехового овального стола для совещаний, устремился в дальний угол, где в глубоком кресле восседал седоволосый, с дикими, будто куст крыжовника, бровями старик. Коломнин, только отошедший от его прежней фотографии, не мог не заметить, что
Чуть сзади, справа и слева от кресла, вырисовывались два мужских силуэта, подчеркнуто строгих в своей неподвижности, - будто почетный караул.
В отличие от Зала заседаний, здесь на стене, прямо за креслом президента, была лишь одна фотография - о чем-то задумавшегося молодого красивого азербайджанца. Не трудно было сообразить, что это и есть Тимур. В нем не чувствовалось неистовости отца. Но угадывалась так ценимая женщинами мягкая уверенность. Глядя на него, Коломнин с тоской понял, как должна была любить его Лариса. И лишний раз подумал, что их встреча в Тайланде скорее всего была лишь эпизодом для отчаявшейся без любимого женщины.
Впрочем, эта фотография не была единственной в кабинете.
Многочисленные - по стенам - шкафы наряду с кубками, медалями, сувенирами оказались заполнены цветными фото, на которых нынешний Фархадов был изображен в окружении знаменитостей: Фархадов, принимающий орден от Горбачева; Фархадов и Ельцин - во время поездки последнего по Сибири; Фархадов в окружении приглашенных из Москвы кинозвезд; Фархадов и Вяхирев, обнявшись, в Газпроме. Одна привлекла Коломнина особо: Фархадов и Гилялов. Чуть сзади расположились еще несколько человек, среди которых, как всегда, хитровато улыбался Слав Славыч Четверик.
Из некоторой забывчивости Коломнина вывел сладостный голос Хачатряна, который, подойдя вплотную к креслу, с чувством принялся произносить приличествующие случаю слова.
– Ладно, ладно, давай без дежурных славословий, - осадил его Фархадов, сделав жест подняться из кресла. И тотчас стоящие сзади люди подхватили его под руки. Но не так, как подхватывают немощного старика. Казалось, это и не поддержка, а скорее очередной знак глубокого уважения. Впрочем руки оба убрали лишь после того, как Фархадов окончательно встал на ноги и даже разогнулся, с некоторым усилием преодолев пригнувшую с годами сутулость.
– А это что с тобой за молодец?
– Позвольте представить - Сергей Викторович Коломнин. Начальник банковской службы экономической безопасности. Тоже вот прилетел вас поздравить.
– Ну, зачем может прилететь экономическая безопасность я и сам догадываюсь, - усмехнулся Фархадов, внимательно разглядывая гостя.
– Но имейте в виду, хоть вы и любимый банк, - не дадите кредит: поссоримся.
– Кредит?!
– невольно переспросил Коломнин. Его задача была выяснить, как вернуть прежние деньги. Обсуждать выдачу новых - к этому он был не готов и потому невольно перевел взгляд на зардевшегося Хачатряна.
– Может быть, этот разговор стоит перенести
– Обычный день. Немножко неприятней, чем другие. Вот через год на семидесятипятилетие, если доживу, - тут да! Налетят. Даже сейчас подумываю, не махнуть ли недельки на две в тайгу по старой памяти? С ружьишком.
– Да что ж это вы такое говорите, Салман Курбадович?!
– неожиданным фальцетом возмутился высоченный пятидесятилетний мужчина с припухлым лицом. Это что, ваш личный день? Это для всей российской нефтегазовой отрасли праздник. Да что там? Для всей России.
– Так что, дорогой дядя Салман, придется денек-другой пострадать!
– охотно поддержал его и другой "караульный" - невысокий молодой азербайджанец. И речь, и движения его были быстры и порывисты. Причем всякая фраза, и всякое движение как бы наталкивались на предыдущие и оттого выглядели скомканными.
– А уж насчет того, чтоб не дожить: и слушать-то неудобно, - огорченно зацокал и Хачатрян.
– Да поглядите на себя: вы еще нас всех переживете. Каждый раз выхожу от вас и думаю: господи! Ну почему ты не дал мне толику той энергии, что бушует в Салман Курбадовиче. Это ж горы можно свернуть.
– Так и сворачиваем!
– напомнил ему высокорослый.
– Какие горы под руководством Салман Курбадовича сворачиваем. И все трое, перебивая друг друга, заговорили.
Коломнин, более привычный к скрытой, изощренной лести, принятой в банке, с некоторой растерянностью посмотрел на Фархадова и натолкнулся на встречный, следящий за его реакцией взгляд.
– Будто дети малые, - посетовал Фархадов.
– Не остановишь, так и будут галдеть. Ну, довольно пустых слов. Или полагаете, я за свою жизнь мало лести наслушался? И от каких людей! Начнете хвалить, на дело времени не останется. А мне за оставшиеся годы дело надо успеть сделать. Что с сыном начинали.
Едва произнес он слово "сын", как остальные умолкли и разом перевели скорбные лица на фотографию.
– Кстати, познакомьтесь с моими ближайшими помощниками, - припомнил Фархадов. Он подманил к Коломнину молодого азербайджанца.
– Казбек Мамедов. Мой зять и продолжатель, можно сказать, дела.
– Очень приятно, - поздоровался Мамедов голосом, в котором можно было найти все, кроме удовольствия. Своим видом он как бы давал понять: знаю, что приехал ты с неприятностью. Но обидеть дядю Салмана не дам!
– А этот говорливый господин - наш финансовый бог.
– Мясоедов Григорий Александрович. Финансовый директор. Рад буду служить, - рука Мясоедова оказалась наподобие большой, хорошо взбитой подушки.
– Болтлив, как женщина. Но дело в общем-то знает, - не стесняясь присутствием сотрудника, охарактеризовал Фархадов.
– Вот с ним завтра главный разговор будет. Он у нас все расчеты ведет. Думаю, миллионов пять-десять нам для начала хватит.
От этих небрежных "пять-десять" Коломнина бросило в краску, и он даже собрался ответить некой умеренно язвительной фразой. Но тут дверь раскрылась, и с папкой в руках вошла секретарша.